Шрифт:
«Радъ видть твое прилежанiе, хотя книги твои мн не по душ. Где твой латинскiй учебникъ и гд астрологiя? Но къ длу. Воду въ ведре я выставилъ вмсто красталла, дабы люди знали, что мы находимъ пропажи. Плшь родителя твоего хорошо полчить мазью изъ листьевъ тысячелистника (трава Венус), а глаза твоей матери лкарством не вылчить, ибо тутъ порча, а наслала ее вдьма, и средство одно: найти ту вдьму и предыть суду. С этимъ намъ и надлежитъ поспешить».
Джеймс повернулся на стуле. Потом встал и обыскал всю комнату, заглянув даже под кровать. Ничего не было видно, и ничто не шевельнулось.
Он перечитал записку. Особенно раздражали его слова об отцовской лысине. Наглость, вот что это такое! Что он суется?
Тут Джеймс вспомнил совет Саймона. Что ж, попробуем с ним заговорить.
Он откашлялся, чувствуя, как глупо он выглядит, обращаясь к пустой комнате, хотя этого никто не видел, и начал:
— Э-э… мистер Кемпе!..
Молчание. Тим потянулся, поднял голову и зевнул.
Джеймс перевел дух и сказал твердо:
— Боюсь, что я не могу делать, как вы хотите, потому что сейчас люди не очень интересуются колдовством. И таких лекарств мы не употребляем. Есть пенициллин и все такое. Воров ищут полисмены, а сенная лихорадка бывает у моей мамы каждый год, и никакая это не порча, просто у нее аллергия к…
Позади него раздался грохот. Он обернулся. Один из его глиняных горшков лежал на полу, разбитый вдребезги. Другой у него на глазах сорвался с полки, перелетел через комнату, едва не ударив его в правое ухо, и разбился о противоположную стену. Тим соскочил с кровати и заметался по комнате с яростным лаем.
— Эй! Перестаньте! — крикнул Джеймс.
В комнату ворвался порыв ветра, поднял со стола бумаги и закружил их по полу. Бутылка чернил прыжками добралась до края стола и повисла там; Джеймс одной рукой удержал ее, а другой тщетно пытался собрать листки из домашней тетради.
— Послушайте! Не надо! Перестаньте!
Дверь распахнулась и с треском захлопнулась, и так дважды… точно внезапно разразилась гроза. Календарь, висевший над кроватью, сорвался с крючка и упал на стол. Стакан воды на столике у кровати опрокинулся и разбился, и по коврику разлилась лужа. Было слышно, как внизу открылась дверь и в прихожую вышел отец.
— Пожалуйста! Не надо! — крикнул Джеймс, одной рукой удерживая стул, который раскачивался точно корабль в бурю, а другой заслоняясь от первого тома «Детской энциклопедии», который соскочил с полки и целился ему в голову.
— Пожалуйста! Перестаньте! Хорошо, я, может быть…
Открылась дверь из комнаты миссис Харрисон, и послышался ее голос, что-то говоривший громко и не слишком ласково. А мистер Харрисон уже поднимался по лестнице.
С постели сорвалось покрывало, закружилось и осело на полу, закрыв своими складками обезумевшего Тима.
— Хорошо! — крикнул Джеймс. — Хорошо! Сделаю! Все что угодно, только перестаньте!
В комнате стихло. Тим выкарабкался из-под покрывала и забился под кровать. Дверь открылась, вошел мистер Харрисон. Джеймс стоял посреди разгромленной комнаты — готовился встретить еще одну бурю.
4
Настроенный очень мрачно, Джеймс сидел в одном из своих убежищ, Лагере № 4 на Южном Седле, то есть на второй по величине яблоне, и писал в Дневнике. Прежде он делал это у себя в комнате и нигде больше, но после вчерашних событий ему туда не хотелось. Не говоря уж о прочем, он был там теперь не один. Пососав карандаш, он написал: «ФИНАНСОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ: все хуже и хуже. За разбитый стакан 8 п. За чистку покрывала 25 п. Карманных денег не увижу, наверное, лет до семнадцати». В рубрике ПОГОДА он написал: «Что делалось снаружи, не заметил, а дома стояла ужасная Буря». Сердито стряхнув с ноги лесного клопа, он опять лизнул карандаш и написал: «ПИТАНИЕ: на ужин не досталось пудинга. Догадываюсь почему. Эллен получила две порции».
Тим, лежавший под деревом в высокой траве, поднялся, лениво тявкнул, зевнул и уснул. Из-за дома появился Саймон. Джеймс сунул дневник в карман и окликнул его. Саймон влез к нему на яблоню.
— Что-нибудь случилось?
— Да все случилось! Вчера он прямо взбесился. Швырялся чем попало. Кое-что разбил. А подумали, конечно, на меня.
— Кто взбесился?
— Колдун, кто же еще, — коротко ответил Джеймс.
Саймон сорвал яблоко и надкусил его. Потом сказал тоном живейшего интереса:
— Ах, так это он?
Такое недоверие начинало раздражать Джеймса, но сейчас он не был расположен спорить. Он мрачно смотрел вниз сквозь ветви яблони.
— А с чего это он? — спросил Саймон.
— Потому что я сделал, как ты советовал, и заговорил с ним: Сказал, что не буду у него учеником, а он разозлился и начал все швырять. Здорово ты придумал! Еще что-нибудь не посоветуешь?
— Нет, — сказал Саймон, бросая Тиму огрызок яблока. — Если он то самое, что ты думаешь, значит, какое-то очень странное, верно? Привидения появляются в белых саванах, верно? И не пишут все время записки.