Зелёное пальто плотно сидело на её широковатой фигуре и на её каждый шаг на материале спины получались косые складки. То к левому её бедру, то к правому.

Туда-сюда. Мельк-мельк.

Фактически, я видел лишь длинное пальто, сапоги да вязаную шапочку. Не на что смотреть, не будь тех ритмичных складок на спине. Выражаясь языком времён Онегина – они меня с ума сводили.

Казалось бы – такая мелочь, но я давно уже стал ценителем и собирателем мелочей.

Некоторые книги перечитывались мною лишь только потому, что я знал – там есть пара строк про это.

Пара скупых строк, но в них содержится конкретная мелочь-деталь, которую я отложу в свой ларец с подобными же деталями для последующего использования.

Например, в фантастическом рассказе Гарри Гаррисона про машину времени, съёмочная группа перескочила в тысяча первый год для съёмок фильма.

Режиссёр объясняет тогдашнему викингу его роль:

– Ты врываешься в спальню в захваченном тобою замке. Видишь полусонную красотку и отбрасываешь своё оружие. Садишься рядом и медленно сдвигаешь бретельку, чтоб та упала с её плеча. Всё. Сцена закончена. Остальное зрители сами додумают. Воображение у них – будь-будь!

Вот она – долгожданная деталь! Бретелька плавно соскальзывает с округлого плеча…

Это вам не расплывчатый «поцелуй в уста сахарные».

И в тот же вечер, накрывшись одеялом с головой, да ещё и крепко зажмурившись, я врываюсь к полусонной красотке.

Но, конечно, без всяких дурацких кинокамер и подсветок.

Я не киношный викинг, а взаправдашный и у меня тут реальное средневековье.

Я отбрасываю свой щит и меч, сдвигаю её бретельку. Она сначала противится, но вглядевшись в правильные черты моего лица, покорно опрокидывается на ложе.

Я ложусь сверху…

По низу живота прокатывается горячая волна… Член напряжённо дрожит… Глаза зажмурены… И я…

Что?!!!

Я не знаю что дальше.

Значит надо передохнуть и нырнуть в заветный ларец за какой-нибудь другой сокровенной деталью, чтоб уже вокруг той выстраивать ситуацию доводящую до мучительно-сладостного состояния.

( …Лев Толстой горячо ратовал против рукоблудия.

Всякий святой начинает с прегрешений.

Никак не решу: можно ли мои эрекционные оргии приравнивать к обычной мастурбации?

С одной стороны, никакого механического трения ладонями не производилось и до оргазма я никогда не доходил.

Но с другой, что если это только прелюдия? Начальная фаза. И если бы рядом на диване не спал мой брат, как знать, может и у меня всё вошло бы в нормальное русло и я влился бы в ряды 95% мужского пола во главе с Львом Толстым и классиками итальянского киноискусства?..)

Когда во дворе школы Куба спросил:

– Знаете, что у тех, кто дрочит, на ладонях волосы вырастают?

Мы с Чепой дружно глянули на свои руки под довольный хохот Кубы.

Я знал, что ладони мои невинны, но глянул. Чисто инстинктивно.

Вот и получается, что мелькающие туда-сюда складки впереди не такая уж и мелочь.

Возможно, в какой-то следующей из моих бесконтактных мастурбаций, зелёное пальто распахнётся и нежный голос промолвит:

– Тебе тоже холодно? Иди поближе – теплее будет…

И я…

Что?!!

Вечером учитель снова пришёл с задачниками и настойчиво предлагал обратить внимание на такие-то номера.

Победители их быстро расщёлкали, а я хранил молчание и заглядывал им через плечо с учёным видом знатока.

Утром, на областной олимпиаде, мне, как и остальным соревнующимся восьмиклассникам, выдали целую тонкую тетрадь с чернильным штампом на каждом двойном листе.

На первом надо написать кто ты и откуда.

На втором – а не поместится, то и на третьем – переписать задание с доски.

Всего шесть задач.

Ничего себе! Три оказались из тех, что вечером наш старший решал с нами в гостинице.

Но для меня утро не стало мудреней вечера – как был, так и остался полный ноль.

Сидеть без дела скучно, а сразу подняться и уйти казалось невежливым.

Вокруг царила напряжённая тишина сосредоточенной работы мыслей. Вдруг отвлеку кого-то?

Я открыл последнюю страницу тетрадки и начал карандашом рисовать разбойника.

Мне хорошо представлялось его лицо – широкие усы, глаза-сливы, на голове тюрбан. И чуть оглядывается через плечо.

Но на бумаге выходило всё не то. И даже пистолет с широким раструбом, как у разбойников в «Снежной королеве», не помог делу.