– Какая опять падла?..

Шн'yрка нужна для соблюдения общей горизонтальности кладки.

Справа от каменщика кран оставляет ящик с раствором, он же «банка».

Объём ящика-банки невелик – всего четверть тонны. Когда раствор из банки выработан, порожняя тара краном же отправляется к строповщицам для наполнения из оставшейся кучи.

Если раствор в ящике утрачивает свою эластичность, для её восстановления нужно просто добавить воды, принесённой помятым жестяным ведром из многотонной ёмкости неподалёку от линии, и перемешать его с ней совковой лопатой.

Поэтому из каждого ящика торчит черенок лопаты.

Правда, основное её назначение – перебрасывать раствор из ящика на кладку. Затем лопата возвращается в ящик, каменщик берёт свою кельму – размером с большой кухонный нож, но формой как лопатка – и разравнивает ею раствор поверх предыдущего ряда кирпичей для укладки следующего.

Слева от каменщика стоит поддон кирпичей, 300-400 штук, уложенных в плотные ряды друг на друге. Выхватив кирпич с поддона, каменщик кладёт его на раствор и постукиванием окованной железом рукоятки кельмы подгоняет его до соответствия с линией натянутой шн'yрки, если это лицевой ряд, либо с уже положенным лицевым рядом, если кладётся ряд задний.

Если по ходу кладки потребуется кирпич особого размера – половинка, трёхчетвёрка или «чекушка» – каменщик пускает в ход кирочку – кайло в миниатюре – обрубая лишнее.

Когда кирпич на поддоне закончится, крановщик подаст следующий поддон, зацепленный внизу Катериной и Верой.

Такая вот ритмическая смена движений: наклон – бросок; наклон – удар; а с учётом пребывания на открытом воздухе – получается чистой воды аэробика с приправой из тяжёлой атлетики.

Упорядочено и последовательно зацикленное движение, можно даже сказать спиралевидное.

Уяснила?

Ну, а теперь можешь наплевать и забыть, потому что стройка это не цирк с ровным песочком арены.

Стройка – опасная зона, где в непредвиденных местах затаились торчащие куски арматуры, под ногой обламывается крепкий с виду кусок доски, с крыши падает ведро кипящей смолы (и хорошо, если истошный крик «беги!» заставит без раздумий метнуться в сторону: а не разевать варежку кверху: а чего это там?); под стеной врезается в землю чугунный радиатор отопления – вернувшийся с зоны блатной швырнул его с четвёртого этажа, просто так, не глядя – «на кого бог пошлёт».

По большому счёту, стройка – это жизнь. И тут, как в жизни, надо не только жить, но и – извини за патетику – выживать.

Да и каменщики не роботы, а люди.

А люди, если хорошенько окрысятся, то кого угодно выживут… хотя, о чём это я?..

Ах, да – стройка!

На стройке каменщику мало остаётся времени для толкования изотерических посланий от посвящённых избранным, для дешифровки знаков начертанных вязью облаков.

Дождись перекура и – пожалуйста! Вплетай какой угодно символ в куда душе угодно…

Покуда бригадир Хижняк не поднял шн'yрку на следующий ряд и не прокричал вдоль линии «захватки»:

– Гоним-гоним!

А Пётр Лысун скажет:

– Чё? Опять вперёд? А где перёд?

Вот тут хватай лопату и живи дальше.

( … в позапрошлом веке на границе с Англией, а может с Шотландией, один фермер несл'aбо зарабатывал на исцелениях. Причём без всякого шарлатанства.

Целил он душевнобольных. При условии, чтоб их близких при этом и близко не было.

Привозят к нему такого, скажем, страждущего, который заколебал уже всех домочадцев особым видением мира, в котором он – чайник:

– Ах, осторожней, я фарфоровый! Разобьёте!

И наутро фермер выводит его в поле с разнокалиберными представителями от других сервизов – хрустальные фужеры, там, солонки без крышечки; бижутерия тоже попадается – и аккуратно запрягает всё компанию в плуг.

А затем, разумеется, пашет поле.

К вечеру дня 88% стеклотары вспоминали о своём происхождении и делали ему замечания, что с человеком нельзя так обращаться.

> Самые упорные скороварки на второй день начинали прикидываться людьми и фермер возвращал семье и обществу вполне восстановленных членов.

За плату, конечно; плюс бонус – поле вспаханное надурняк …)

Ира не верила в трудотерапию на свежем воздухе, она больше полагалась на народные средства.

В ту зиму она повезла меня в ичнянский район черниговской области к колдуну.

В село мы приехали вечером – зимой быстро темнеет. До отправления автобуса обратно оставалось полчаса и местные дети на улице, с какой-то даже гордостью, указали нам дом колдуна.

Дверь в добротную хату открыла обычная сельская баба.