Этому суду, помимо председателя, требуются два заседателя, сроком на один год – до следующего отчётно-выборного профсоюзного собрания.

Пожалуй, на этой должности я проявил себя латентным тираном, предлагая слишком драконовские меры пресечения.

Например, месяц одиночных (sic!) исправительных работ для штукатура Трепетилихи в производственном корпусе на территории СМП.

Тогда как для неё, считай, и день пропал, если за смену плюс в автобусе от вокзала и обратно она двоих-троих не забалакает до комы!

Конечно, от производственного корпуса до сторожки у ворот всего метров 200.

В сторожке днём сидит Свайциха и у той язык тоже кошками не обвол'oчен, но суд мне не внял и вынес приговор снять Трепетилиху на три месяца с должности бригадира; а это срез'aло ей зарплату по десятке в месяц.

Она ещё дёшево отделалась, поскольку её правонарушение могло иметь политический резонанс.

Судебное разбирательство выяснило, что дело было так:

Трепетилиха высунулась из окна 110-квартирного, где уже шли отделочные работы и увидела, что работница бухгалтерии СМП-615 идёт домой.

Ну, а почему не идти? Живёт она На Семи Ветрах – идти не далеко, а время уже полпятого.

Её ошибка в том, что она ответила на вопрос торчащей из окна Трепетилихи:

– А шо ты там ото несёшь?

– Рыбу.

Слово «рыба» послужило детонатором.

Трепетилиха всколонтырилась, собрала баб своей бригады и, с протяжными интонациями, оповестила их о несправедливом распределении жизненных благ, несмотря на эпоху развит'oго социализма.

– Они в конторе там сидят! В добре, в тепле! У каждой сучки нагреватель под сракой! А мы тут на холоде загибаемся! А рыбу – им?!! Всё, бабоньки, собирайте мастерки и тёрки! Да ещё нагло так: «рыбу я несу!» А у нас семей нет?!

Дело в том, что наш автобус-«чаечка» иногда привозил продукты от ОРСа.

Один раз свежие булочки на 110-квартирный, а на 100-квартирный минеральную воду в бутылках по 0,5 литра.

Что и когда возилось в административно-бытовой корпус СМП-615 мне неизвестно, но бабы бригады Трепетилихи на следующее утро тоже не работали, а это, как ни крути – забастовка.

Не знаю рыбу им подвезли, или другой эквивалент, но отделочные работы продолжились, а Трепетилиха пошла под суд.

Наш, товарищеский.

Не отреагировать на факт простоя с политическим оттенком руководство не могло, тем более, что заместитель главного технолога носил галстук с изображением серпа и молота.

А это о многом говорит.

Да, на моём шарфике тоже красовался Кремль поверх пяти олимпийских колец и надпись «Москва-80», но мне выбирать было не из чего; тогда как расцветки галстуков в Универмаге дефицитом не страдали – имелись там и в клеточку, и в полоску, и даже в горошек.

По зрелому размышлению, мне кажется, что отклонив моё предложение о переводе Трепетилихи на базу, народный суд принял мудрое решение.

Держать её там равносильно игре с огнём на пороховой бочке. Не приведи, господи, чего-то там бы завезли, а ей не досталось – она и базу разнесла б.

Есть женщины в русских селеньях…

Без ложной скромности отмечу, что в сёлах конотопского района есть бабы и покруче, чей потенциал возможно измерить только в мегатоннах, а то и по шкале Рихтера.

– Шо за народ пошёл! Навалились всем селом! Еле-еле одгавкалась.

Сварщика Володю Шевцова я вообще хотел в ссылку отправить.

Очень профессиональный сварщик, двадцать лет проработал на заводе КЭМЗ, и в нём чувствовалась какая-то наследственная интеллигентность.

Может оттого он и спивался.

При взгляде на его тронутые сединой кудри, у меня, почему-то, всплывали ассоциации с городом на Неве. Такой вот какой-то флёр интеллигентный у Володи… что-то от белых ночей… петергофских фонтанов…

Но чемерг'eсил он по чёрному, особенно с получки.

На заседании суда председатель так и заявил:

– На вокзале после работы сходим, так Володя, пока до первого светофора дойдёт – уже готовый.

Ну, это он снаивничал: от вокзала до светофора на Переезде – два гастронома, не считая павильона «Встреча».

Тогда-то я и предложил отправить Володю в ссылку. В какую-нибудь сельскую местность, где светофоры не висят, с их сатанинским подмигиванием, и у Володи не останется повода пить до упаду.

Суд отклонил подобную бесчеловечность, а сам Володя на меня обиделся, хотя виду не подавал.