А вот Таллаг и Фалкон на отсутствие расположения духа не жаловались. Мужчины уплетали за обе щеки. Причем Таллаг, уступавший гиритцу в размерах, почти не отставал от монаха, жадно проглатывая куски жареного мяса и хлеба, да еще и запивая это все солидными порциями вина.

После недолгих колебаний Калеос вернулся за стол и бочонок с вином начал еще стремительнее терять в весе, постепенно своим содержимым поднимая настроение мужчин.

Неожиданно Фалкон встал с места и под изумленными взглядами собравшихся, покинул комнату.

– Чего это он?
– Изрядно захмелевший темный эльф, повернул голову к Таллагу, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд красных глаз на лице зверолюда.

– Да кто его знает?
– Таллаг, который, так же, поддался пьянящим чарам вина, нахмурился, и уже начал было вставать, чтобы узнать, что заставило гиритца так стремительно покинуть их компанию.

Но, не успел зверолюд сделать и шага, как Фалкон вернулся обратно, неся под мышкой еще один бочонок.

– Братья не нуждаются в вине... Не пропадать же ему, - пробасил гиритец, ставя на стол свою ношу.

– А ты, вроде как не с ними, да?
– недоверчиво прищурился Таллаг.

– Я не знаю, вернемся ли мы из-за Стены или нет, - тон храмовника стал серьезным.
– Возможно, это последняя спокойная ночь и я не хочу, чтобы она проходила как и те, что были до нее.

Когда Кисара, привлеченная живыми нотками в голосе мужчины, взглянула на него, то ей показалось, что Фалкон изменился. Сейчас монах походил на обычного человека: Фалкон заулыбался, его глаза блестели и казались поразительно живыми, а не застывшими кусками льда, как у его братьев по ордену.

– А ты точно гиритец?
– Таллаг внимательно оглядел монаха с головы до ног так, будто видел его впервые.

– Я служу Гириту Защитнику всю свою жизнь, - с достоинством ответил Фалкон.
– Хотя...
– он немного погрустнел, словно вспомнил что-то, что-то затаенное в глубине его души, сокрытое за многочисленными литаниями светлому богу, верой и решимостью.

– Хотя?
– В глазах Таллага зажегся интерес.

– Не важно, - отмахнулся гиритец, выравнивая сдвинутый ранее стул и усаживаясь на прежнее место.

– Ну уж нет!
– Таллаг всегда был любопытен и настырен, словно стадо диких кабанов, а вино многократно усиливало эти два его качества.
– Так не пойдет, гиритец! Негоже скрывать что-то от тех, с кем бился плечом к плечу и делил хлеб!

– Обычай твоего народа, а?
– Фалкон улыбнулся в седые усы.
– Поучаешь меня, в то же время, скрывая что-то. Думаешь, я не вижу враждебности в твоих глазах и в голосе? Не нравится наш орден?

– Не нравится, - не стал спорить зверолюд, сразу став серьезным.
– И на это есть причина.

– С удовольствием ее выслушаю.
– Облокотившись на стол, Фалкон заглянул в глаза зверолюду и тот выдержал взгляд.

– Хочешь знать?
– появившаяся на лице Таллага улыбка была такой же печальной, как выражение его глаз.

– Да, я честен с тобой и мне нечего скрывать, - Фалкон кивнул, разлив остатки вина из прежнего бочонка и откупорив новый.
– Предлагаю свою историю за твою. Прежде чем ответить, подумай, второго шанса может и не быть. Мы можем не вернуться. Твой ответ?

– Идет!
– незамедлительно согласился Таллаг, и все присутствующие удивлено уставились на него.

Зверолюд никогда не рассказывал о своем прошлом. Все знали, что Гвинет привела его в Крылья Удачи, когда он был подростком, озлобленным и хмурым мальчишкой шестнадцати зим. В гильдии Таллаг начал новую жизнь, но не забыл и о старой. О той, что держал лишь в своих воспоминаниях.

– Начинай, - Фалкон подвинул к зверолюду наполненную кружку и тот, сжав ее в ладонях, благодарно кивнул, уставившись на содержимое.

Взгляд Таллага приобрел отстраненное выражение, словно мужчина мысленно оказался где-то далеко и он начал говорить:

– Если мы вдруг не вернемся... Было бы плохо, не рассказать вам всем о моей жизни, - сделав глоток, Таллаг замолчал, словно слова и воспоминания приносили ему боль.
– За исключением тебя, храмовник, - тихо добавил он.
– Но раз уж ты здесь, то ладно, давно было пора, - одним глотком зверолюд почти опустошил кружку, вытерев губы тыльной стороной ладони.

Исель и Кисара, вместе с Миаджи, подвинулись поближе, чтобы услышать историю из жизни друга, которую тот прежде скрывал.