– Там было слишком много убитых, среди которых были и зверолюды, и люди, и демоны. Мы не могли очистить тела лишь молитвами, и пришлось все сжечь...

– Тела моего племени не подвержены заразе, - Таллаг немного успокоился.

– Ты не видел, что там произошло, парень, - тяжелый взгляд храмовника буквально пригвоздил зверолюда к стулу.
– Твои родичи ушли достойно, забрав с собой многих тварей, но и им самим пришлось несладко. Там была настоящая бойня и, порой, мы даже не могли определить, какому телу принадлежат разбросанные вокруг внутренности и конечности! Скверна распространялась с безумной скоростью, и мы сделали то, что должны были - не позволили ей расползтись по вашим землям!
– Фалкон встал и навис над столом, словно скала.
– Стоило нам выйти из врат Пути, как опустошитель превратил их в бесполезную груду камней. Так что мы даже не могли сообщить о случившемся вашим верховным шаманам в Урочище. Нам пришлось решать все на месте и, поверь, решение далось нам нелегко. Я понимаю твою горечь и делю твою скорбь, но пойми и ты - у нас не было выбора. Много моих братьев остались в Зимней Спячке навсегда и были сожжены вместе с ее защитниками. Кровный брат Гириона пал в той битве! Мы, тоже, принесли свою жертву, как и все, кто борется со Скверной, так не вини нас в том, что произошло. Хочешь кого-то ненавидеть? Ненавидь тварей, что уничтожили твой дом!

Над столом разлилось тягостное молчание, даже Миаджи опустила взгляд, разглядывая доски пола. Демоницу не волновали дела людей, но сейчас она чувствовала боль и переживание своей хозяйки, передававшиеся и ей самой.

– Я знаю, что ты прав, - Таллаг нарушил молчание.
– Но я не смог с этим смирится за прошедшие годы, не могу и сейчас.

– Значит, демона под боком ты терпишь, а нас нет?

– Миаджи не раз спасала мою шкуру, пусть и делала это только по воле Кисары.
– Зверолюд взглянул на демоницу.
– Но она именем своей хозяйки и своим собственным, поклялась, что не имеет никакого отношения к той бойне и вообще до призыва не была в нашем мире, родившись в тот миг, когда ее позвала Кисара. Она и Миаджи моя новая семья, как и все в Крыльях Удачи, а семью не выбирают.

– Это, конечно, стоящее оправдание, для порождения Скверны. Но это твое дело и вот что я скажу тебе, - перегнувшись через стол, Фалкон тихо произнес: - Я не могу открыть подробностей, но если наша миссия увенчается успехом, то, ты по праву сможешь считать своих родичей отомщенными, так же, как и я всех своих братьев, что пали в борьбе со Скверной.

– О чем это ты?
– Таллаг оживился, и из его глаз пропала затаенная злоба.
– Да так, - храмовник опустился на свое место.
– Хмель развязал мне язык, и я сболтнул лишнего, да простит меня Гирит.

– Ты уверен, что ты гиритец?
– Снова спросил зверолюд. Его недоверчивый взгляд остановился на глазах монаха и тот кивнул:

– Вот теперь мы подошли и к моей части обещания, - Фалкон ловко разлил вино по кружкам и, сжав свою в огромном кулаке, за один глоток опустошил ее. Вытерев седые усы, он продолжил:

– Я же сказал, что служу Защитнику всю свою жизнь. Но мои предки не были гиритцами...

– И что же? В семье пекарей родился храмовник?
– хмыкнул Таллаг, которому новая порция вина вернула расположение духа.

– Ранее в моей семье почитали другого бога. Несколько поколений моих далеких предков служили Сидонию Воздаятелю.
– В голосе Фалкона прозвучала нескрываемая гордость.
– Поэтому среди гиритцев я чувствую себя ... Лишним, но если Защитник избрал меня, то так тому и быть. Сидонитов больше нет, а вот мой далекий предок сопровождал самого Аларда Дария и встретил свою смерть в обители Нерушимых Врат! Бок обок с самим верховным лордом.

– Правда?
– Теперь уже Кисара придвинулась поближе.

– Это написано в семейных архивах, - важно кивнул гиритец.

– А ты, стало быть, не из простых смертных, раз в твоем роду ведутся эти архивы, - подал голос молчавший до этого Калеос.

– Мой род берт свое начало еще во времена предшествующие Империи! Я родился на севере, в городе Гальтаг, на острове Готтерберг, где до сих пор стоит поместье моей семьи.
– Фалкон немного смутился.
– Точнее теперь там заправляет моя двоюродная сестра и ее муж, нам, храмовникам, не нужно ничего, кроме того, что дает нам Гирит Защитник. Наша семья это братья по ордену.

– Судя по твоему тону и кислой физиономии, этого не скажешь, - хихикнула Миаджи.

– Что поделать, - пожалуй, это был первый раз, когда гиритец ответил демонице без явной ненависти в голосе.
– Меня забрали в орден с самого детства, и я не успел вкусить прелестей состоятельной жизни.

– Но был бы не прочь?
– Губы Миаджи растянулись в улыбке.

– Даже не пытайся сбить меня с истинного пути, предначертанным мне Защитником.
– Покачал головой Фалкон.
– Мои мирские желания несущественны и для меня нет высшего блага, чем защищать народ Светлых земель. Я гиритец и я щит своего бога.

– Да-да, - важно закивала демоница, явно передразнивая храмовника.
– Никаких мирских желаний, только добрые помыслы. Ведь помыкание остальными жителями Светлых земель - это всего лишь необходимость! Кто-то же должен слизывать грязь с ваших сапог и кланяться вам, лишний раз, проверяя на прочность камни брусчатки своим лбом.

– Умолкни, порочное исчадие Бездны, - вопреки гневным словам, Фалкон вздохнул.
– Мне и самому не нравится это подобострастное обращение ко мне и братьям. Заметь, оно не нравится не только мне, но и остальным храмовникам, взять, к примеру, эту лачугу, - гиритец развел могучими руками.
– Стража так суетилась, что преподобному Алектису пришлось на них даже прикрикнуть. Они собирались уступить нам свои казармы, но пастырь настоял на этом месте, заявив, что нам нужен лишь ночлег и еда. Он даже запретил стражникам привести тут все в порядок.