Действие происходит в альтернативном мире, где помимо обычных физических сил так же можно управлять эфиром, влияющим на пространство и течение времени. Люди, заражающиеся его скверной или могущие им управлять оказываются в Домах изгнания под контролем особого министерства.
1
Тори никогда не закрывал дверь своей спальни, она всегда была открыта. Но не сейчас, когда мы стали жить вместе. И точно не после смерти его отца. Но теперь нас становилось все меньше и меньше, а отец Тори лежал холодный в тени зала. Я смотрел на полуоткрытую дверь и слышал плачь Тори.
Он не был виноват в том, что остался один. В конце концов, мы все были изгнаны. За связи с демонами, колдовские ритуалы или потусторонние вызовы. Мои руки покрывали шрамы: я резал себя, рисуя кровавые круги, привлекающие злые силы. Скверна в моей крови играла с моим же разумом, и я не всегда контролировал себя.
Пес бегал на четвереньках, за что, в общем-то и получил такое прозвище. Он мог без проблем забраться на стену в человеческий рост или без вреда для себя спрыгнуть с крыши двухэтажного дома... находясь, конечно, во власти иных сил. Его тело было бело и красиво, и я, теряя порой контроль над собой, видел как внутри гниет сердцевина, заполняя трухой все существо Пса... Мы с ним дружили, и с Тори - тоже.
По крайней мере я старался дружить с ними.
В первый день после приезда Тори я показал ему свои шрамы, которые словно тугие канаты опоясывали мои руки. Он ничего не сказал, но на его красивом и бледном лице отпечаталось удивление. Это был Дом изгнания, и казалось, что он все-таки мало подходил этому месту.
Грех Тори заключался в том, что он предлагал себя и мужчинам, и женщинам, знакомым и незнакомым. Наш смотритель Нельсон сказал, что эти желания из-за власти демона над сердцем Тори. У новенького была большая тяга к этому... к чувственному наслаждению. В Дом он попал избитым, с расплывшейся как баклажан нижней губой, желтеющими синяками на лице и сломанными пальцами левой руки. "Потанцевали на них", - сказал он. Но даже это не делало его проклятым как меня, или Пса, о чем я ему и сказал.
"Ты плохо меня знаешь, - сказал Тори.
– Я не такой уж и хороший".
Я сжимал левую руку в кулак, думая, что чувствовал бы сам, если бы это мои кости разбились на сотни осколков. Хороших людей так не бьют.
"У меня нюх на плохих", - говорил Пес. Может быть поэтому ему мало кто нравился во всем Доме, кроме меня. Но Тори не вызвал у него никаких подозрений. Обычный мальчишка. Я бы так не сказал.
Да хотя бы то, что Тори был очень красив, отличало его от многих... Может быть, так казалось мне, потому что я совсем не знал любви, но его тонкие и в то же время яркие черты лица не уродовала даже маска пережитого насилия. Губы, тонко нарисованные рукой какого-то всевышнего существа, были идеальны по пропорциям и цвету. Даже губа-баклажан лишь украшала его.
"Мне больно улыбаться, - сказал Тори тогда.
– Не смеши меня".
Нельсон в первый же день предупредил нас о болезни Тори.
"Не вздумайте вступать в связь с ним, - пригрозил он, строго глядя на нас.
– Не вздумайте даже разговаривать с ним об этом".
Никто и не говорил. До этого самого дня. Дня накануне смерти отца Тори. Я не знал, что он за человек, но он показался мне любопытным. Был день посещений, и к некоторым из наших приезжали родственники или друзья. Таковых было мало... Нас с сестрой никогда никто не навещал.
Отец Тори был мужчиной средних лет, слегка запущенный, в темном, но модном костюме. Я увидел, как он шел от ворот к крыльцу Дома, и сразу понял кто это: всех посетителей я давно знал в лицо... А этот, новый, появился в первый день Посещения после приезда Тори.
Я смотрел на него с прищуром, так, как смотрят на врагов. Так, возможно, люди в древние времена высматривали горящие факелы наступающей армии в ночном тумане.
– Мальчик, эй! Мальчик!
Только спустя пару секунд я понял, что он обращается ко мне.
– Где тут у вас приемная?
– Пойдемте.
Я провел его в темный коридор, оттуда по лестнице на второй этаж, там - ряд дверей. Мы с Тори живем в третьей комнате... я отворяю дверь: на кровати сидит Тори и читает книгу.
Я думал, что эти двое хотя бы обнимутся, но приветствие было такое натянутое, что я засомневался: а к Тори ли пришел этот мужчина?
– Я должен был прийти раньше, - сказал мужчина.
– Ничего, я же не жду многого, - сказал Тори спокойно.
– Да уж, да уж...
– он поморщился. Потом ухватил Тори за подбородок.
– Смотри-ка, губа у тебя зажила.
– Ага, - сказал Тори и посмотрел на меня.
Я раскладывал покрывало на постели, которую поленился застелить утром.
– Мне больше нравился тот баклажан, - сказал я.
– А вы кто, собственно говоря?
– спросил отец Тори с неким апломбом. Потом зашептал сыну на ухо: - Один из тех мальчишек, которые притягивают неприятности? Лучше тебе не общаться с ним.
Пока он это говорил, Тори смотрел на меня и улыбался. Я отлично все слышал, но посчитал неприличным комментировать.
– Мы все тут на равных условиях, - сказал Тори.