– Папа сказал, что это ужасное место, - сказал Тори Псу.
– Он останется здесь на ночь.

Пес пожал плечами, а я влез, хоть меня и не спрашивали:

– Это глупо... Это может быть неудобно для всех.

– Ты хотел сказать: неудобно для него?
– спросил Тори с улыбкой, за которой всегда прятал раздражение.

– Для всех. Я уверен, что Жизель точно не обрадуется постороннему мужчине под крышей дома.

– Я вижу родителей... Их тела разбухают, - говорила в это время Жизель.

Тори вскочил со стула:

– Мой папа останется здесь! Я давно его не видел, и он хочет побыть со мной...

– Я вроде ничего не говорила про твоего папу, - сказала Жизель тихо.

– Ничьи родители здесь никогда не остаются, - сказала Дина, постукивая пальцами по спинке стула соседа.
– Во-первых, Эн правильно сказал: неудобства всякие возникнут. А во-вторых... смысл? Вы, что, спать не собираетесь?

– Собираемся, но мы всегда спим вместе. Вернее, всегда спали...

Пес хмыкнул. Тори покраснев, уселся опять на стул, испуганно поглядывая по сторонам. Можем быть, так бы разговор и прекратился, потому что Жизель уже открыла рот, чтобы продолжить рассказывать свои странные сны, как Дина, еле сдерживая хихиканье, спросила:

– Так он, что, поспать с тобой приехал?

Тори скользнул по ней взглядом и уставился на меня:

– Что здесь смешного?

– Ничего, - сказал я.

– Тори, может, расскажешь, как ты к нему приставал?
– спросила Дина вкрадчиво, но лживые интонации наполняли каждое ее слово.

– Я не приставал к нему, - ответил Тори.
– Это были другие люди.

– Незнакомцы?
– сказала Дина.

– Взрослые?
– спросил колдун Пэн.

– Ты осознавал, что ты делал?
– спросила Жизель.

А Пес только отмахнулся.

Тори, может быть, и растерялся, но всеобщее внимание польстило ему. На беседах до этого он говорил мало и очень осторожно, к тому же Нельсон контролировал каждый вопрос.

– Мужчины и женщины?
– спросил я, чувствуя что еле дышу. Я слишком переволновался, потому что такие темы обычно не обсуждались на беседах. Да и до этого я никогда их не обсуждал.

– Разные, - сказал Тори, и довольная улыбка преобразила его лицо, вызванная неведанными мне воспоминаниями.

– Один - мужчина - он был колдуном. Его убили после этого... не из-за меня. Когда он трогал меня, то читал заклинания. На теле он нарисовал разные знаки. Два крыла вот здесь (он указал на грудь), круги вот здесь (он указал на живот), а здесь...

Его руки легли на пах: кто-то отвернулся как я, а кто-то пялился с улыбкой, сдерживая хихиканье. Я покраснел до кончиков ушей, в ушах зашумело, и голос Тори будто бы заглушило звуками водопада. Он говорил что-то про узоры, их скрытый смысл, касаясь при этом своего тела: я слышал как его ладони скользят по ткани.

– Однажды я пошел на площадь, была ярмарка. А он висел повешенный и уже прогнивший. Всех колдунов в городе убивают.

– Я бы побоялся связываться с колдунами, - сказал Пес, вызвав у многих немое негодование.

– Я не знал, что он колдун, - сказал Тори поспешно.
– Я просто хотел с ним переспать. А он начал все эти мерзкие вещи.

– Все здесь оказались оттого, что с ними случаются мерзкие вещи, - сказала Дина осторожно. Она, как и наш отец, умела колдовать.

– Ты думаешь, эти трахи лучше чем всякие обряды?
– спросил Пэн, кусая от раздражения губы.

– Нет... то есть да, - ответил Тори.
– А что плохого в этом?

Я наконец осмелился поднять глаза на него:

– А как же тот демон... или, как говорил об этом Нельсон, то навязчивое состояние, которое ты испытываешь... Его иначе как демоном и не назвать.

– Это не демоны, - Тори усмехнулся.
– Я просто делал, что хотел. Я спал, с кем хотел, и демоны здесь не причем.

– Это ты так думаешь, - сказала Дина.
– Просто сейчас демон затаился, и потому ты спокоен. Он не хочет чтобы тебя убили, и потому молчит. Так что тебе повезло, что те люди тебя избили...

– Меня избил мой отец, а не люди, - сказал Тори. Он тоже начинал сердиться, как и другие.

Пэн злился из-за слов Пса и Тори. И если первому он мог простить многое, то слова Тори о колдунах практически сводили его с ума. Пес не терпел самодовольства, и все, что сказал Тори, заставляло его морщиться. Дина сердилась потому, что не могла вести беседу подобно Нельсону, пусть даже ее и интересовали подробности уличной жизни Тори. Тори... не знаю. Он, наверно, думал, что мы по-другому отнесемся к его словам. Он сказал довольно грубо: