– Ну по поводу Раймана я нисколько не сомневаюсь – давний, испытанный боец, которого я очень хорошо знаю, но что здесь делает этот молокосос с кольцом на шее?

Коул попытался было что-то сказать, но Райман наступил ему на лапу и произнес спокойным голосом:

– Коул – мой ученик, а я его наставник. Сержант Лайра решила, что будет неплохо, если мальчик пойдет в поход за этими беглецами. Коул очень способный, но практики у него не было.

Джесси вздохнула. Среди Цепных Мечей практика наставничества была распространенной, так как не всякий новичок среди этой элитной касты получал инструктора. Вследствие этого старшие и более опытные воины часто сами обучали новичков, что в итоге выходило быстрее и дешевле для Ордена, так как ветераны всегда имели боевой опыт и могли на собственном примере передать его новым поколениям.

Янка кивнула:

– Берем лошадей и выдвигаемся.

Мы все ехали и ехали. Дорога впереди тянулась тонкой лентой среди бескрайней лугово-пшенично-распаханной равнины.

Первым нарушил молчание Рамзи:

– Примерно через десяток-другой миль эта дорога перейдет в основной тракт. Я специально повел вас по стороннему пути, чтобы мы шли быстрее – так мы сэкономим около полудня.

Справа от меня ехала Вейлин. Я повернулся головой к ней:

– Лин, у меня к тебе вопрос.

Волчица, которая думала о чем-то своем, словно очнулась:

– А… да, ты что-то сказал, Мирпуд?

– Да, у меня к тебе вопрос.

– Валяй.

– Я вот не понимаю одного… Лин, ты же так стремилась в Орден, прошла ради этого через пару государств, побывала в рабстве – а теперь бежишь. Почему? Разве ты не мечтала стать послушницей?

Взгляд магессы посмотрел на Рамзи и Лассу, ехавших рядом и переговаривавшихся о чем-то своем:

– Мирпуд, не все так просто. Наверное, я в свои двадцать три года была слишком наивной, как маленькая самочка, которая знает о жизни только по красивым картинкам в книжках со сказками. Я везде чувствую себя лишней, не подходящей ни под какие стандарты и не попадающей ни в какие рамки. На родной земле на меня смотрели как на прокаженную, разносчицу заразы под названием магия. В Граальстане же на меня смотрят как на Проклятую, только и мечтающую распространить учение культа среди архианцев. Мне нет места ни там, ни там. Я приговоренная к смерти в своей стране и считаюсь как минимум подозрительной или опасной здесь. Куда мне приткнуться? Я поняла, что не хочу быть ни в одном из обществ. Хочу жить, как обычный зверь.

Я посмотрел на волчицу, наклонив голову. Впервые на моей памяти она сказала свой возраст. Меня абсолютно не удивило, что она старше меня на три года. Порой у меня складывалось впечатление, что в этом мире взрослеют несколько быстрее, чем в моем. По своему уму, мудрости, рассудительности и взглядам на жизнь Лин уж точно была старше меня не на три года, а гораздо больше.

Продолжая размышлять о своих спутниках в общем, я посмотрел на Рамзи. Признаюсь честно, первое впечатление, которое он произвел на меня еще в обозе четвертого патрульного отряда, было весьма… странным. Я тогда и предположить не мог, что ему уже двадцать пять лет и у него просто огромный опыт в военном и охотничьем деле. Наверное, соседство Лассы так влияло на него. Кто не потеряется в компании той, в которую влюблен?

Я вернул взгляд в сторону Вейлин:

– Наверное, ты права. Я никогда не был ни в Ордене, ни в твоей стране, поэтому мне будет тяжело тебя понять.

Внезапно я понял, что сказал неправду. Я тоже ее понимал. Я тоже был из разряда тех, кому некуда примкнуть и негде остановиться. В моем мире я никому не нужен, кроме моей бабушки. В этом мире я никому особо не нужен. Куда мне прийти? К мастеру Гимеону? К Фархаду? К Бирну? Они сейчас там, где мне появляться нельзя. А больше у меня и нет знакомых, не считая тех, кто едет со мной.

Бабушка… Я же обещал приехать к ней через неделю… А она меня наверняка ждет. А меня все нет и нет. Хорошо, что время в двух мирах течет по-разному. Сколько прошло здесь? На третий день я попал в столицу. В ней я тоже провел минимум недели три, а то и больше. Еще примерно с неделю мы в пути. Что же, месяц выходит? Если здесь месяц, то там… шестьдесят часов или всего лишь два с половиной дня. Так значит, я зря беспокоился – прошло меньше половины недели.

Пока я ехал и думал, все вокруг поменялось. Начал клубиться сильный туман, который скрывал поле вокруг. Похоже, за разговорами мы сошли с тракта и не заметили этого. Оглядевшись, я понял, что вокруг меня никого нет. Вейлин и Рамзи с Лассой куда-то исчезли. Моими единственными попутчиками остались Зогмо’с и Эйнар, продолжавший безмятежно дрыхнуть в капюшоне. Я крикнул:

– Лин! Рамзи! Ласса! Вы где?

Голос быстро потонул в тумане, и в ответ я ничего не услышал. Подумав, я спешился с коня, и мои лапы коснулись земли. Несмотря на то, что вокруг меня должно было расстилаться бескрайнее травянистое поле, лапы чувствовали под собой каменистую почву. Зогмо’с размеренно прядал ушками, глядя на меня черными глазами.

До меня донесся глуховатый крик:

– Ласса!

Голос быстро пропал в тумане, поэтому я не смог определить, откуда он шел. Я успел понять только то, что голос принадлежал Рамзи.

Туман начал потихоньку рассеиваться… и тут, как по мановению волшебной палочки, исчез, обнажив сухую почву, щедро пересыпанную камнями, как в предгорьях. Я точно был уверен, что такой земли в радиусе видимости от дороги не было. Насколько мне хватало зрения, вокруг тоже никого не было, хотя глаза цеплялись за небольшие скалы, разбросанные в округе. Я как раз стоял возле одной из них.

Подумав, я вытащил веревку и привязал коня к скале. Зогмо’с недоуменно посмотрел на меня, но не стал протестовать, принявшись пастись на сухой земле. Я вытаращил глаза. Конь явно думал, что жевал какую-то траву, хотя в радиусе нескольких миль не росло ни кусточка, ни травинки. Неужели это странное место так влияло на его восприятие, и у него начались галлюцинации? Я присел и потрогал землю. Никакой травы я не ощущал – только камень и твердую землю. Похоже, Зогмо’с сошел с ума.