Я ответил, стараясь вложить в голос немного иронии:

– Она не моя самочка, так что можешь ее хоть в Кораланды увозить.

Рассел уловил настроение, вложенное в мои слова:

– Я верну ее в целости и сохранности.

Я коротко кивнул, наблюдая, как лев галантно взял волчицу под лапу, и вскоре они закружились в танце.

Меня отвлек знакомый голос:

– Лар Мирпуд, вы здесь!

Я обернулся на возглас и увидел Тиссел в шикарном темно-красном платье до пола. Рядом с ней стоял очень крепкий ящер ростом с меня в иссиня-черном пиджаке и такого же цвета штанах, носящий на морде небольшое пенсне. Тиссел показала на меня лапой:

– Лар Пибоди, Мирпуд как раз тот, кто спас меня сегодня днем от насильников.

Ящер поклонился и произнес глуховатым хриплым голосом:

– Благодарю вас, лар Мирпуд, что спасли мою дочь от нападения.

Видя мое замешательство, Пибоди развел лапы в стороны:

– Тиссел – моя приемная дочь. Ее родители были моими хорошими друзьями, но, к несчастью, погибли пятнадцать лет назад во время обрушения дома. Тогда я взял над ней опекунство, и с тех пор называю ее своей дочкой, хотя она никак не привыкнет называть меня отцом.

Пантера мило рассмеялась:

– Лар Пибоди, я могу не называть вас своим отцом, но считать вас им!

Адвокат поднял голову, вглядываясь в толпу:

– Меня зовет мастер Рейнолдс. Прошу меня извинить.

Ящер осторожно обошел нас и исчез в толпе гостей. Тиссел начала разглядывать танцующие пары:

– Я так понимаю, вон та волчица в синем платье и есть Вейлин?

Мне оставалось только признать, что она права. Пантера ответила:

– А у вас очень хороший вкус, лар Мирпуд. Она действительно великолепна.

Подумав, Тиссел повернулась ко мне:

– Лар Мирпуд…

Я прервал пантеру:

– Давай на «ты» и просто по имени, хорошо?

Тиссел кивнула:

– Мирпуд, ты танцуешь сегодня?

Я развел лапы в стороны и честно ответил:

– Я не смыслю ничего в танцах, да и танцевать не умею.

Самочка рассмеялась:

– Так это не беда, Мирпуд, я тебя научу!

Буквально вытащив меня за лапу из толпы в заднюю часть зала, Тиссел остановилась:

– Тут нам никто не будет мешать. Давай я тебя научу основным фигурам танца «бестил» – он всегда дается на балах. Правую лапу положи мне на плечо, а левую лапу согни в локте и прижми кулак к поясу. Да, вот так. А теперь повторяй движения за мной…

Я никогда не умел и не любил танцевать. Но с Тиссел я забыл об этом. Каким-то невероятным образом пантера смогла научить меня танцу за какие-то двадцать минут, и все движения я повторял практически без ошибок.

Закончив обучение меня бестилу, Тиссел мило улыбнулась:

– Видишь? Я же говорила, что это несложно. Вот ты уже можешь исполнять основной танец любого бала, а этого часто бывает более чем достаточно.

Поправив выбившуюся прядку, пантера взяла меня под локоть, и мы вернулись обратно.

Закончился очередной танец, и Тиссел шепнула мне на ушко:

– А сейчас наступает время бестила. Пойдем!

Не успев ничего сделать, я оказался вместе с Тиссел в центре круга. К моему разочарованию, мы были одни. Пантера тихо шепнула:

– Обычно бестил первой танцует пара, еще ни разу за вечер не побывавшая в круге.

Я посмотрел по сторонам:

– Ну почему сразу я?

Тиссел мягко посмотрела на меня:

– Расслабься, Мирпуд. Во время танца смотри мне в глаза, и тебе будет намного легче. Вспомни то, чему я тебя учила.

Нас поприветствовали бурными аплодисментами, и я сдался:

– Хорошо, давай попробуем.

Глазами я нашел в толпе Вейлин. Сейчас она стояла одна, без Рассела, и ее взгляд выражал удивление пополам с заинтересованностью.

Мы заняли исходное положение: я положил лапу ей на плечо, а пантера, будучи ниже меня, положила правую лапу мне на бок, в то время, как я прижимал кулак согнутой в локте левой лапы к поясу.

Заиграла красивая мелодия на духовых инструментах, похожая на военную музыку, и Тиссел немного подтолкнула меня, сделав первое движение, и мы начали танцевать.

Я полностью сосредоточился на глазах Тиссел, как она и меня просила. Глядя в ее карие, глубокие очи с искорками, я растворился в них, абсолютно забыв о том, что кроме нас двоих еще кто-то есть. Хотя нет, вру. Я помнил еще и о Вейлин.

Во всем теле чувствовалась необыкновенная легкость, которой у меня не было очень давно. Звучащая музыка казалась и далекой, и близкой. Мы не просто слышали ее – мы начинали жить в ней, исполняя фигуры бестила. Даже звуки наших шагов почти не достигали ушей, как и шорох платья Тиссел.