Тяжелый кулак врезался мне в челюсть, и я нёбом почувствовала горячую, вязкую теплоту крови. Вереща и пытаясь отбиваться от ударов и от цепких рук, хватающих меня за предплечья, запястья, волосы, я рыдала, то и дело опуская голову или отворачиваясь.

Бессилие и страх сплелись двумя крепкими канатами в одну толстую плеть. Громкие крики, рявканье и грубые возгласы окружили меня паутиной - нитями ярости, звучащей, словно рёв страшного монстра. Я почти что не слышала, как бьётся моё истерзанное сердце, и всё никак не могла понять: а бьётся ли оно ещё?

– Тварь, заразная тварь, отравляющая нам жизнь!

– Грязь из-под неба!...

– Убиралась бы со своей семейкой обратно!

Кто-то вцепился мне в волосы. С силой сжав их в руках, задрал голову и ощутимо приложил лицом к мягкой, разрыхленной земле, влажной от сырости.

Я не могла бороться. Меня убивали, а я не могла ничего сделать, закованная в ржавые наручи из отчаяния. Сжавшись в комочек на разрыхленной земле, утопая в грязи, ощущая боль во всём теле и вкус собственной крови во рту, я лишь молила Бога помочь мне выдержать этот ужас.

В очередной раз пихнув меня куда-то в сторону и переплетя пальцы с моими волосами, Дэн задрал мою голову и снова ударил меня по лицу. И тут я вдруг подумала о маме. О её смерти, произошедшей десять лет назад. О том, как сложно отцу было пережить это несчастье. О том, как сложно ему будет пережить трагичный исход этого вечера…

Что-то громыхнуло со стороны ближайшего переулка. Послышалась ядрёная ругань, сменившаяся очередным грохотом.

Посторонний мужской голос прозвучал где-то рядом так неожиданно, что я не сразу поверила в то, что услышала его наяву. Впрочем, я и думать-то об этом особо не могла - меня сильно мутило. К тому же, царапины, раны, ссадины жгло словно бы огнём. Вспышки боли, острые и протяжные, то разгорались, то затихали на истомлённом теле: на ногах, руках, плечах, голове, лице, шее.

Голова раскалывалась на части, и даже дышать, казалось, было больно. Невозможно терпеть. Мне бы сейчас хотя бы пол Р-тюбика… Только вот тут у нас в Адвеге с ними такой дефицит, что, будь я даже при смерти, мне бы и трети самого старого не дали.

И всё равно, несмотря ни на что, осознав, что, возможно, помощь рядом, что, может быть, кто-то сейчас прекратит весь этот кошмар, у меня в груди мягким облачком завихрилось облегчение.

Бить меня, конечно же, уже перестали. Сухонин, его сестра и остальная шайка моих истязателей замерли на своих местах: Цветковы вытянулись по струнке, Дэн и Настя ощетинились, встав плечом к плечу, Нильса и Ромку я и вовсе уже не видела.

– Лёнька, говорил я ведь тебе про этот долбанный генератор!...
– И снова ругань.
– Будь он не ладен. Давай тащи сюда лестницу, налаживать будем в северной части… Да что ты творишь-то?... А это ещё что здесь такое?

– Ёшкин кот!
– послышался высокий, немного подрагивающий голос долговязого помощника Эдуарда Валентиновича.

Лёня был хорошим мальчиком. Не очень симпатичным, вечно прыщавым и вообще не слишком аккуратным, но, безусловно, добрым. Послышался звук передергиваемого затвора.

– Лёнька! А, ну, беги к ближайшему аванпосту и давай тащи этих «доблестных стражей порядка» сюда, да побыстрее! А ты, Сухонин, немедленно отойди от девчонки или я отстрелю тебе что-нибудь.

Эдуард Валентинович. Он-то мне поможет наверняка, в этом я не сомневаюсь.

Секунда, вторая - и вдруг надежда одним упоительным взмахом вспорхнула у меня в сердце. Я даже попыталась поднять голову и посмотреть в сторону Рожкова, позвать его. Но сил моих не хватило, а очередной приступ режущей боли заставил меня лишь сдавленно промычать.

В горле что-то запершило, забулькало, и я обессиленно опустила голову. Однако приоткрыв глаза, я смогла пронаблюдать за происходящей передо мной сценой.

Видимо, решив, что я умираю, Рома Шарапав, что-то вдруг испуганно заквакал, затем даже заскулил, жалобно и с хрипом, вдруг сорвался с места, и через мгновение уже скрылся за ближайшим поворотом. Сашка Цветков, побледневший и напуганный, как первоклассник, который первый раз в жизни получил двойку, последовал примеру Ромы. Ухватив ахнувшую сестру за руку, он нырнул в темноту ближайшего переулка, и вскоре их шлепающие шаги уже затихли где-то вдали. В отличие от остальных, Нильс не убежал, он просто отшатнулся к стене ближайшего дома, и теперь потрясенно смотрел то на Дениса, то на Рожкова.

Дэн напуган не был, как и Настя, стоящая у брата за спиной со сложенными на груди тонкими ручками. Она недовольно, с нескрываемым презрением и наглостью сверлила Рожкова взглядом, пока её брат, засунув руки в карманы своих выцветших джинсов, гадко ухмылялся.

– Чего тебе надо, старик?
– нагло спросил Дэн.
– Ищешь проблемы? Поверь мне, они у тебя будут, когда я поговорю с отцом.

– Проблемы сейчас будут у тебя, щенок, в виде прострелянных яиц, - рявкнул Рожков, крепче сжимая в руках старенький пистолет.
– И тогда тебе твой отец точно не поможет.