– Так, а ну стой, тихо!
– резко прикрикнул Вебер, пытаясь прервать очередной поток ругани. Кошка опешила от такой наглости, но замолчала. Вебер изменился в лице, и она это хорошо заметила.
– Ещё раз, без крика и истерики, объясни мне подробно, что именно произошло.

– А тебя-то чего это так трогает?
– возмущенно спросила Кошка, поведя плечом.

Её всегда бесила всякая недосказанность. Как и самого Вебера, кстати.

Атмосфера вокруг словно бы накалилась. Вебер поймал себя на мысли, что обычно светлый и уютный магазин Кошки вдруг показался ему зловещей клеткой. Нервы были напряжены, злость едва ли не искрилась в воздухе. Вокруг даже как-то потемнело, и тени, казалось, нехорошо вытянулись. Вот-вот заунывно завоют.

Едва заметно встряхнувшись, Вебер сбросил с себя неприятное ощущение. Дурь какая-то.

– Она моя клиентка, - сказал Вебер мрачно. Теперь мысли о Маше не давали ему даже намёка на покой.
– Вернее, должна была ей стать. Я весь день протирал джинсы на заднице в грёбаном «Флакончике» после того, как она самолично заявила, что найдёт меня к пяти часам, когда у неё будут деньги.

Кошка ошалело уставилась на наёмника, забыв о всякой ярости. Задумчиво покусав губы, она побегала взглядом по полу своего магазина. Её необычное лицо казалось непривычно грустным, растерянным. И взгляд потух.

– Так... значит, она нашла тебя, а после отправилась к Майорану и...

Вебер кивнул.

– И всё – ни девчонки, ни денег. И я бы плевал, но я собой не буду, если теперь не вытащу её. К тому же, считаю себя отчасти виноватым в том, что так легко отпустил её. Она же из Адвеги. Чего она знает про мёртвые земли? Куда она одна-то?... Честное слово, и без жетонов уже готов её до самой Москвы вести.

– Это я виновата…

Кошка с досадой поджала губы, покачала головой. Мучается виной, без сомнения. Как и он сам. Тьфу ты. Эх, Маша, Маша…

– Вина и на мне лежит, - отозвался Вебер.

Он посмотрел на гладкие гильзы, рассыпанные на куске ткани. Пламя свечей сверкало на них, изворачиваясь в причудливом танце. Кошка растерянно взмахнула руками и, покачав головой, снова сложила их на груди.

– В том-то и дело, что я тоже знала, что она из Адвеги. И, зная это, отправила её к Майорану. У неё ценность, которую только скупщика коллекционеров и заинтересует, куда бы я её ещё отправила?...
– Кошка резко пожала плечами.
– А она говорит, мне деньги нужны на наёмника. Я её, конечно, предупредила, и так, и сяк... Но это же Майоран. Если он заядлых путешественников с вольных земель уже не раз обманывал, что говорить о несчастной из Адвеги.

Вебера словно обожгло изнутри. Вот, блин, ведь скрутило… Вина, она такая – горит и жжёт, не утолишь. Наёмник тяжело вздохнул.

– Короче, раз так, на нашей совести вытащить её.

Кошка насупилась и понуро уставилась куда-то в сторону.

– Без Часового здесь не обойтись. Иди к нему. Я не пойду. Я с ним не разговариваю – уже упрашивала помочь, он говорит, что дело тамошнее не разрулить. А он, мол, и так сделал всё, что мог, но девчонка «будь здоров» попала, не вытащить ему её. Так-то.

Теперь Вебер покрутил в руках те самые гильзы, которые отчего-то так привлекли его внимание.

– Ну, что ж, раз ему не вытащить, тогда на сцену выйду я. Буду вытаскивать майорановскими методами, коли так.

Кошка удивленно уставилась на наёмника, не без радостных огоньков в оливковых глазах.

– А ты вытащишь?

Вебер хмыкнул. И как-то очень тепло, обнадеживающе улыбнулся девушке.

– Куда я денусь-то?

***

– Я уже говорил Кошке: дело закрыто.
– Часовой прищурил глаза. Его суровый вид, заставил Вебера замереть в напряжении.
– Я был там. Был на суде: доказательства у Майорана на руках. Как и всегда, впрочем. Свидетелей – целая туча. Вплоть до поимки с поличным.

Мрак в маленькой комнате двушки на третьем этаже полуразрушенной пятиэтажки, казалось бы, сгустился. Вебер скользнул взглядом из стороны в сторону: всё ветхое, пыльное, удивительно, что целое. Стол – дешевый, хлипкий, тот самый, за которым сидел Часовой, был завален всяким барахлом и бумагами. Преимущественно, оружием. Шкафы по стенам стояли вплотную друг другу, половина из них закрыта на огромные висячие замки. Где ключи: кто знает, то ли у Часового, то ли в преисподней, не иначе.

Старая люстра в виде трёх бутонов над их с Часовым головами рабочая, но Часовой её не включал. Куда там, Зест-генераторы Тверского и так на ладан дышат в старой части города, чтобы энергию просто так тратить. А, собственно, и всё: мятый диван, слишком длинный и неудобный, у окна, к счастью, не заколоченного, но закрытого плотными занавесками, круглый журнальный столик с посудой, стеллаж с книгами и припасами.

«Чего всё скрываются? Кошка ж хозяйничает, - подумал Вебер.
– Её рука, сразу видно».

– Ты же понимаешь, что это липа.

– Понимаю. Дело, ясен пень, шито белыми нитками, на этом у Майорана рука набита. У него треть девчонок отрабатывают за наивность.
– Часовой вздохнул, устало потер глаза и дотянулся до сигареты.
– Ведь я ж её сразу предупреждал – к Майорану не суйся. Я, конечно, понимаю, что она тоже не из праздного интереса туда побежала..… Кошка мне всё по пальцам разъяснила с этой всей авантюрой. Вот только говорила она с кем-то из них, зацепилась за кого-то вниманием. С кем говорила – тот её и подставил. Мне мальчонка мой говорит, мол, кричала она, что нищий подставил. Слух ходит, она ему бутылку с водой дала, а он ей браслет пришпандорил к куртке. Свидетелей нет, доказательств тоже. А вот майорановских шестерок, готовых подтвердить, что она вытащила украшение у их босса – не меньше десятки. Короче, не вытащить её, Саш. Законно уж точно. Я бы сам, будь у меня возможность, хоть сейчас пошёл бы и достал её оттуда, но ты-то понимаешь.
– Часовой размял шею, прикрыл глаза.
– Тут и так город на грани войны… Если я там с таким подвигом засвечусь, худо будет.