Эдуард Валентинович опустил пистолет, указывая дулом Сухонину ниже пояса. Вид у Рожкова был такой, что даже Дэн сразу понял: сейчас старику не составит никакого труда выстрелить. Настя тоже это поняла.

– Ладно, Дэн, пойдём.
– Тонкие руки Насти обвили предплечье Дениса.
– Эта мразь того не стоит.

Денис сжал огромные ладони в кулаки. Его губы превратились в тонкие ниточки, на скулах заходили желваки, казалось, могущие разорвать кожу, а глаза-янтари засверкали огнём ярости. Однако, по всей видимости, осознав, что у него нет другого выхода, кроме как сдать позиции и отступить, Сухонин-младший просто хмыкнул и, развернувшись, наравне с сестрой направился в сторону переулка, где пару минут назад скрылись отморозки из его компании. Нильс поспешил уйти вслед за Сухониными.

Рожков же кинулся ко мне. Убрав пистолет в кобуру на поясе, он подхватил меня с земли и крепко-крепко прижал к себе.

– Маша, Машенька, тише-тише, всё хорошо, - бормотал Эдуард Валентинович, обнимая меня.

Обессиленно сидя на земле рядом с Рожковым, я блуждала взглядом по мутной толще тумана, расползшейся по ночной Адвеге. Несмотря ни на что, я чувствовала счастье - воздушное и прекрасное. Счастье, что осталась жива.

– Спасибо, - только и смогла пропищать я, в очередной раз, заходясь в рыданиях. Меня вдруг затрясло от облегчения.

– Эх, а я ведь ещё на Лёньку ругался, что он мне работы здесь на ночь глядя подкинул … Тьфу ты, хорошо, что подкинул, иначе бы даже не знаю, чем бы всё это закончилось.

Мрачно кряхтя, Рожков покачал головой.

– Мне надо подняться, - прошептала я, не в силах сказать большего.

– Давай, давай… - Рожков подхватил меня за локти, помогая.
– Ты, Машенька, знай, что я не оставлю этого просто так… Не оставлю… Не дам им издеваться над тобой… Боже ты мой… Исколотили-то как тебя… Давай-ка отведу тебя к Лёшке…

Я медленно покачала головой, и тут же замычала от боли, выпрямляясь.

– Операция у него сейчас, - прошипела я, жмурясь.
– Не стоит его дёргать…

Рожков отмахнулся.

– Ну, подождём, пока закончит. Там, может, Антон на месте, подсобит… Ну, как, Машенька, сможешь идти?…

– Смогу… - выдохнула я с большим сомнением.
– Смогу, но, правда, еле-еле…

– Спешить не будем, - поддерживая меня, заявил Рожков.
– Потихонечку как-нибудь дойдём…

***

Медицинский центр, конечно, как это и было ожидаемо, выглядел куда чище всех остальных помещений подземного города вместе взятых. Драили этот центр каждый день и помногу, в этом мне сомневаться не приходилось, я слишком часто здесь бывала - приходила к отцу.

По привычному мне маршруту мы с Рожковым пересекли холл, поднялись по лестнице, прошли через лестничную клетку и вышли в нужную нам приёмную. Просторную и такую светлую, что глаза сразу же заболели.

Шла я, конечно, и правда, еле-еле, у меня так всё болело, что и сил не было на лишнее движение. Иногда мне и вовсе казалось, что придется просить Эдуарда Валентиновича тащить меня на руках.

К счастью, Рожков не торопился, напротив, очень бережно поддерживал меня, помогая идти. Лестница стала для меня настоящим испытанием. Ещё большим испытанием для меня стали заинтересованные взгляды окружающих, особенно сотрудников центра. Знают же, что я дочь Алексея Орлова, и сразу этот гаденький шепоток по углам: мол, что это опять эта Маша учудила? Куда опять вляпалась по самое горло?

Вот туда и вляпалась, Дэну спасибо.

Наконец-то мы с Рожковым доковыляли до кабинета Спольникова. Он был ближе, к тому же, я была уверена, что папа ещё на операции. И так, Спольников вроде бы был на месте, я сразу услышала его голос из-за двери. И тут же меня скрутило от разочарования: вот уж не хотела бы я показываться перед Антоном в таком виде, но что поделать?... У него работа такая, а у меня… призвание такое - быть избиваемой Дэном.

Стук отчего-то показался мне слишком громким. И буквально через секунду из-за двери послышалось какое-то нечленораздельное мычание.

– Мы это, Антон Дмитрич, мы… - прохрипел Рожков.
– Можно?

– Заходите, заходите… Можно, конечно.

Дверь открылась, и я, переступив порог, оказалась в кабинете Антона.

Вообще, не могу умолчать, кабинет у Спольникова был просторным, но одновременно с этим очень уютным. У стен стояла лакированная мебель из дерева, в основном это были книжные шкафы и буфеты со стеклянными дверцами, в левой части помещения красовалась старомодная, но красивая кушетка, а перед ней высился маленький столик с фарфоровой посудой для чаепития. Массивный стол, отполированный и чистый, стоял в самой середине кабинета. На нём лежали всевозможные печати, конверты, книги, пылился телефон, в центре стола был установлен большой монитор.

Я перевела дыхание. Тишина в кабинете едва ли нарушалась. Ручка поскрипывала, периодически сменяясь шелестом страниц, на стене тикали часы, украшенные пластиковыми узорами.

Спольников сидел за своим столом, быстро что-то записывая в одну из карт. Подле него стояла темноволосая Арина, молоденькая медсестра из административного отдела. Пышногрудая такая девушка, при этом удивительно худенькая, с волосами, собранными красивой заколкой на затылке, с большими наивными глазами на милом личике и губами, которые она вечно красила ярко-красной помадой. Я практически всегда видела Арину только на высоких шпильках и в самом коротком медицинском халате, который только можно было разрешить носить работнику медицинского центра.