Я облизываю губы.

Передергивает.

Этот чертов жест. Это движение языка, и в сознание невольно всплывает картинка: комната, руки, губы, Дилан.

Дилан. Мать твою.

Вздыхаю, убирая локоны волос за ухо:

– Почему ты не сказала мне?

– О чем?
– её голос звучит уверенно и жестко. Девушка явно чувствует себя прекрасно, не смущенно и не рассержено.

Это злит.

– Я про письма, - делаю шаг к ней, хмурясь.
– Как ты могла прятать их от него?

Зои закатывает глаза. С моих губ слетает смешок:

– Господи, это так глупо. Из-за ревности поступать так, Зои, - пытаюсь достучаться до её совести, но, видимо, она скрыта в глубинах её души. Если та вообще в наличии.

Сестра хмурится, взглянув на меня:

– Я веду себя глупо?
– делает шаг ко мне.
– Ты повела себя глупо, Чарли.

– Что?
– я не могу не рассмеяться.
– Знаешь, это уже слишком…

– Ты ничего не понимаешь, - Зои качает головой, зло сдвинув выделенные брови.

– Я не понимаю? Нет, уж прости, но сейчас я хорошо осознаю то, что ты прятала письма, чтобы отомстить и это… - заикаюсь, подбирая нужные слова.
– Это так по-детски, ты такая…

– Я солгала.

Я моргаю, уставившись на Зои. Девушка поворачивается к столу, взяв сахарницу, и спокойно насыпает в кофе белый песок, напевая мелодию под нос. Открываю рот, усмехаясь:

– Что ты имеешь в виду?

Сестра встряхнула кудрями, повернув голову, и взглянула на меня с высока. Так, как она это умеет.

– Я соврала про месть, - закусывает губу, взяв кружку в руки, и начинает мешать сахар ложкой.

Смотрю на неё, как на очередное чудо света, только которое охота скинуть с камнем на дно океана, чтобы никогда не видеть.

– Я не понимаю, - щурюсь.

– Да, Чарли, ты не понимаешь, потому что ни черта не знаешь, - она срывается, повышая голос, хотя видно, как старается быть тише.
– Да, я прятала письма, но мы пытаемся помочь ему.

Я подняла ладони перед собой, делая шаг назад:

– Погоди, что значит “мы”? Я не понимаю, что ты несешь!

– Мы пытаемся защитить его. Я, мама, папа - мы, черт возьми, скрывали письма, потому что Дилан не должен их видеть. А ты взяла, - девушка усмехнулась, - и все выдала.

Я растерялась, и теперь комок обиды застрял в горле, мешая нормально говорить:

– Но, но почему вы прячете его письма? И вы мне ничего не рассказывали, так что не моя вина, что все получилось так, - пытаюсь оправдаться перед собой же.

– Мы тебе не рассказывали, потому что вот, что вышло бы из этого, - разводит руки в стороны, поднимая брови.
– Видишь? Все, что произошло вчера, - это твоя вина. И отрицательный персонаж - это далеко не я. Это ты, Чарли.

Я буквально почувствовала, как эти слова толкнули меня в грудь. Смотрю на сестру, которая, кажется, пыхтит от злости:

– И мы тебе не расскажем, потому что ты - ребенок, и нихера не поймешь, чертова искательница справедливости и правды, - резко отворачивается к холодильнику, раскрывая его, ведь на кухню входит Дилан. Я так же реагирую, неловко почесав шею, и отступаю к столу, занимая свое место.

Мать, как ни в чем не бывало, проходит в помещение. Кажется, она отвозила куда-то Дилана. Надеюсь, она чувствует себя лучше.

“Я солгала”, “мы пытаемся ему помочь”.

Я не понимаю, каким образом, а главное, что это за помощь? Сейчас чувствую себя глупой девчонкой, которая все это время носила розовые очки.

Дилан чем-то болен. Моя семья скрывает письма от его родственников. Интересно, парень смог найти их?

Что происходит на самом деле в этом доме? В этом кругу, в этой семейной идиллии?

Чушь какая-то.

Подношу кружку к губам. Мать берет свой завтрак, садясь на свое место, а Зои опускается на стул напротив меня. Она поднимает глаза, кажется, мельком взглянув на Дилана. Парень явно не в настроении, ведь даже не прислушиваясь, можно услышать его тяжелые вздохи.

Раздражен.

Пытаюсь отвлечься, откашлявшись:

– Мам, как ты себя чувствуешь?

Женщина махнула ладонью у моего лица, ковыряясь в телефоне. Я мнусь, хлопая глазами, и обнимаю себя свободной рукой, опуская глаза в стол. Знаю, что Зои сверлит меня взглядом, и теперь чувствую себя виноватой перед ней. Теперь всё мое непонимание и всю злоба вновь направляю на себя.

Кажется, сестра пнула меня под столом ногой, и я поднимаю глаза, хмурясь, и обиженно надуваю щеки. Девушка щурит глаза.

Да что, черт возьми?!