— У нас такое правило, — сказала доброжелательно девушка, и Иван облегчённо вздохнул, девушка улыбается, готова помочь. — Это введено уже давно, сначала рецензия, и, если она положительная, читает редактор.

— А если рецензент субъективен? — возразил Иван.

Девушка украдкой взглянула на парней и растерянно пожала плечами.

Вышел Иван из издательства «гадким утёнком», никому не нужным и неинтересным. Принялся ждать рецензии. Раз в неделю звонил редакторам, но каждый раз получал: «Не принесли». И голос у редакторов был такой, будто он оторвал их от великих дел, вторгся в интимную жизнь.

Наконец рецензия пришла. Не подходит роман по тематике, ситуация нетипичная для нашего спорта, очернительство действительности и пр.

Хождения по издательствам и журналам растянулись на несколько месяцев. Иногда встречали приветливо, но рецензии были стойко отрицательными. Всеми человеческими способами — уговорами, просьбами, требованиями Иван пытался достучаться до редакторов: «Прочитайте сами! Отнеситесь не формально. Помогите! Поддержите!» Но отовсюду — от ворот поворот. И стучаться бы ему в неприступные двери, не достучаться, и пробиваться бы ему сквозь равнодушие, не пробиться, если бы не отец.

Отец не стал читать роман: «Зачем? Некогда. Заранее знаю, мой сын — талантлив!», он начал действовать. Через полторы недели раздался звонок.

— Ну, Ванятка, сдвинулось твое дело. Только приходи один, без своей Алёнки, — заявил отец. — Будет мужской, деловой разговор. Захвати рукопись.

Иван удивился, чему может помешать Алёнка. Наоборот, она имеет прямое отношение к роману, вложила в него много души и сил. Но если отец просит, что ж — без Алёнки так без Алёнки. Алёнка будет ждать его у деда, и они пойдут домой пешком — нужно погулять перед сном. Подобная деловая встреча, может, раз в жизни бывает.

Ошеломлённо оглядел Иван стол в доме отца — коньяки, виски, разные вина. Одних фруктов наверняка рублей на сто! Но ещё больше удивился Иван, увидев за столом незнакомую девицу.

Девица как девица, в меру пухленькая, в меру смазливая, розовощёкая и белокожая, она вошла в отцовский дом, смеясь, легко, небрежно — так входят хозяйки в свой дом. Зачем нужна девица для делового разговора?! Она уже не в том возрасте, когда нельзя оставить дома одну.

И её отец. Иван недоумённо вглядывался в него, низенького, толстого, кто он?

Ни слова не было сказано о романе в течение нескольких часов. Сначала рассказывали анекдоты и громко смеялись даже над несмешными. Потом обсуждали последние хоккейные матчи. Потом мужик рассказал несколько сплетен об известных писателях. Наконец отец «раздвинул занавес», дал Ивану заглянуть за кулисы: произнёс «высококалорийный» тост. Оказалось, мужик — директор издательства. Он и передовой, и порядочный, и талантливый, и смелый, и дружелюбный. Играла музыка, сменяя танго на фокстрот, фокстрот на рок-н-ролл, произносились громкие тосты во славу жизни, любви, будущих детей и удач! Отец подливал в Иванову рюмку коньяк, заставлял пить до дна. Иван, стоптавший «семь пар башмаков», напуганный присутствием директора крупного издательства, захмелел. Ярко-красное одеяние директорской дочки, ярко-красные щёчки казались неимоверных размеров, расползались в бесформенные пятна.

Ивану не нравилась девица, вот кто разлучил его на целый вечер с Алёнкой, хотелось наговорить ей, самоуверенной, пялящей на него глазки, наравне пьющей вместе с мужчинами и рассказывающей анекдоты, что-нибудь резкое, обидное, чтобы она заткнулась, но Иван сдерживал себя.

Весь вечер пытался встать из-за стола, позвонить Алёнке, сказать, что задерживается, чтобы не ждала его гулять, ехала домой и ложилась спать, но, затяжелевший незнакомой тяжестью, не мог встать, беспомощно развалился на диване.

— Ну, дети мои, потанцуйте! — Отец подвел девицу к Ивану. Отец просил, но Иван чувствовал — приказывает. Потянул за руку Ивана.

Насилие, совершённое по отношению к нему отцом, вызвало реакцию обратную, к директорской дочке возникло отвращение, к тому же Иван не любил танцевать, но под отцовским взглядом пришлось изображать, что танцует.

А после танца подошёл сам директор, сыто рыгая, сказал:

— Давай!

— Что «давай»? — не понял Иван.

— Твой опус.

Сквозь пьяную одурь Иван всё-таки сообразил, о чём это директор, и сразу протрезвел.

— Вы прочтёте?! Когда мне прийти узнать ваше мнение? — спросил вполне связно и чётко, а отец тут же поднёс рукопись.

Директор захохотал ненатурально, громко:

— Я — читать? Зачем? У меня нет времени на такие глупости. Я отправлю в набор, и всё. По зелёной улице. Есть у нас такая. Впрочем, какое дело тебе, что я сделаю? Ты — пишешь, я — издаю. Разделение обязанностей. Немногим больше чем через год получишь книжку и деньги. Устраивает?! Я тебя запущу по зелёной улице! — повторил важно.