Сергей решил попробовать сыграть ва-банк с Хлопониным в его любимую игру "хороший и плохой следователь", ту самую игру, которая до сих пор действовала практически безупречно на большинство подследственных. Принцип игры заключался в том, что человек, натерпевшись от плохого следователя и не расколовшись под воздействием угроз и шантажа, иногда гораздо лучше шел на контакт со следователем при применении к нему на контрасте "человеческого" подхода. Безусловно, именно контраст между "плохим" и " хорошим" следователем давал столь ощутимый эффект. В знаменитом фильме "Место встречи изменить нельзя" Владимир Шарапов довольно успешно воспользовался этим методом, чтобы "разговорить" Груздева, чего до этого не удалось сделать "плохому" Глебу Жеглову.

Подождав, пока за конвойным закроется дверь, Анциферов жестом предложил Степе сесть.

– Ну что, Степан Леонидович, нормально вас устроили, если можно так выразиться? Или, может быть, у вас есть ко мне какие-нибудь жалобы или просьбы по условиям содержания?
– дипломатично улыбаясь, спросил Сергей.

– Жалоб нет, - спокойно ответил Хлопонина.
– Скажите, пожалуйста, когда я смогу встретиться со своим адвокатом?

– Думаю, в самое ближайшее время это будет возможно, - так же спокойно отозвался Сергей.
– Если вы сообщите нам фамилию вашего адвоката, то мы сами с ним свяжемся и проинформируем его о вашем задержании, и, возможно, вы встретитесь с ним уже на этой неделе, - подытожил Анциферов.

Степа не смог сдержать улыбку.

– Вы знаете, господин следователь, мой адвокат уже знает о моем задержании, так что информировать его об этом нет смысла.

– Замечательно, - произнес Анциферов.
– В таком случае просто назовите нам его имя, и если он зарегистрирован в коллегии адвокатов Российской Федерации и имеет действующую лицензию на ведение адвокатской практики, он будет допущен к вам хоть завтра. Во-вторых, вы можете называть меня Сергей Николаевич, а то "господин следователь" звучит чересчур официально.

Хлопонин чуть-чуть оживился, увидев перед собой живого человека, а не робота-следователя.

– Скажите, пожалуйста, Сергей Николаевич, в чем конкретно меня обвиняют и в какой момент меня из свидетеля переквалифицировали в обвиняемого?

– Степан Леонидович, давайте по порядку. Вы обвиняетесь в неуплате налогов в особо крупных размерах. Вы недоплатили в казну Российской Федерации с 2000 по 2002 год 975 миллионов рублей. А это вполне весомое основание для заключения под стражу на этапе предварительного следствия. Кроме того, вы не явились по повестке на допрос в Генеральную прокуратуру Российской Федерации по делу о незаконной приватизации Уральского нефтехимического комбината в 1996 году, по которому уже арестован ваш деловой партнер Аркадий Синицкий", - закончил Анциферов.

Хлопонин на минуту задумался, а потом изобразил недоумение, подняв брови.

– Сергей Николаевич, а если не секрет, когда и на какой адрес мне была направлена повестка о допросе в Генпрокуратуру?

– Не секрет. Повестка была направлена вам в четверг вечером, 22 октября 2003 года, - сказал Анциферов.

Глаза Хлопонина загорелись.

– Замечательно. Если повестка была направлена мне в четверг вечером и оказалась в моем почтовом ящике или в почтовом ящике Медиакона в пятницу 23 октября, то как я мог знать об этом, если уже неделю нахожусь в рабочей поездке по регионам России? Информацию об этой поездке можно найти в том числе в пресс-релизе Медиакона за эту неделю. Почему же никто не потрудился связаться со мной по телефону, чтобы избежать этого ненужного и унизительного принудительного привода в прокуратуру? Насколько вам и вашим коллегам должно быть известно, на все предыдущие три приглашения на допрос в Генпрокуратуру я являлся без проволочек. У меня создается впечатление, что принудительный привод на допрос в прокуратуру- это просто лишний предлог для моего ареста. Теперь о самом обвинении. Я, к сожалению, не располагаю всей необходимой информацией, поскольку не был готов к этому внезапному аресту, но могу вам со всей ответственностью сказать, что размер суммы неуплаты налогов, в котором меня обвиняют, является совершенно запредельным и нереальным и в разы превышает то, что компания Медиакон могла бы заплатить в казну за все время своего существования. Мне было бы очень интересно узнать, каким образом Генеральная прокуратура России пришла к этим цифрам. Вы, уважаемый Сергей Николаевич, не можете мне помочь в разъяснении этой важной детали?

В этот момент Анциферов почувствовал, будто теперь он сам находится на допросе в некотором роде. Сергей вскипел от такой дерзости, но постарался не подавать виду.

– Вы меня извините, гражданин Хлопонин, вообще-то это вы находитесь на допросе, а не я. Поэтому тональность ваших вопросов несколько завышена, - спокойно возразил Анциферов.

Хлопонин несколько опешил от реплики следователя и очень миролюбиво произнёс, поднимая обе ладони наверх, как делают военнопленные.

– Уважаемый Сергей Николаевич, у меня и в мыслях не было вас допрашивать или ставить под сомнение любое обвинение, сформулированное вами в частности или Генеральной прокуратурой в целом. Просто мне как человеку, не совсем чуждому бизнесу, непонятно, как компания Медиакон могла или может заплатить налог на прибыль или подоходный налог, в разы превышающий общий доход компании за указанные годы. Если мне не изменяет память, мы заработали с 2000-го по 2002-й год примерно восемьсот-девятьсот миллионов рублей. Для более точных цифр мне понадобится вся наша отчетность за эти годы, которая находится у консалтинговой компании Price Waterhouse Coopers, но которая может быть вам предоставлена по первому требованию Генеральной прокуратуры. Так вот, возьмем по максимуму. Скажем, Медиакон заработал даже больше денег - 950 миллионов рублей за указанный вами период. Ответьте мне, пожалуйста, на простой вопрос, руководствуясь элементарной логикой и здравым смыслом. Возможно ли, заработав 950 миллионов рублей, заплатить 975 миллионов рублей в качестве налога на прибыль, то есть на 25 миллионов больше, чем вообще заработано? А если учесть, что налоги у нас не 100%, а только 13%, то сумма должна быть в разы меньше, как вы сами прекрасно понимаете.

Анциферов понимал, что ему практически нечего возразить Хлопонину, но он попытался сделать последнюю неуклюжую попытку скорее для вида, чем действительно веря в успех своей затеи.

Посмотрев на Хлопонина очень сурово, он спросил:

– А с какой стати я должен вам верить, Степан Леонидович?

Хлопонин совсем не удивился вопросу Анциферова.

– Надеюсь, вы вообще не будете мне верить, господин следователь. Ваша работа - проверять факты, так возьмите и проверьте размер нашей прибыли за указанные в обвинении годы. Нашу налоговую отчетность составляла и продолжает составлять компания "Прайс Ватерхаус Куперс". Вы можете направить запрос этой компании и узнать, соответствует ли действительности та сумма, которая значится в обвинении Генеральной прокуратуры.

Сергей засмеялся.

– Ловко вы все придумали, уважаемый Степан Леонидович, да вот только откуда я знаю, что ваша хваленая компания предоставит мне достоверные сведения. Тут ведь, если подумать, возможны как минимум два варианта. Первое: ваш "Куперс" с вами заодно, то есть находится в доле и заведомо предоставляет в налоговую инспекцию недостоверные сведения. Второй вариант: вы даете Куперсу неверные сведения, то есть сами занижаете вашу прибыль, и компания рассчитывает налоги на основании предоставленных вами сведений.