паспортом или удостоверением сотрудника силовых структур. Зато «Узи» – зацепка

почище любых документов.

Тех, кто может использовать этот автомат, не так много. Алексу предстояло найти

единственно верный вариант.

КГБ?

В комитете отдают предпочтение отечественным маркам стрелкового оружия,

которое, отличаясь высоким качеством, гораздо дешевле западных аналогов и всегда под

рукой.

Поехали дальше…

ЦРУ?

С какой целью представитель Центрального разведывательного управления США

оказался в московской квартире законспирированного агента советских спецслужб в эти

августовские дни? Неужели вербовка? Глупо прийти к нему домой и предложить работу.

Понятно, что пошлет. Да и если это американец, то при чем здесь «Узи»? В американской

разведке израильские автоматы тоже не очень-то жалуют.

Израильские! Кому, как не МОССАД, надлежит использовать «Узи». А дальше все те

же вопросы. Зачем? Почему так топорно? Откуда утекла информация о нем?

Алекс встал и прошелся по комнате. Раньше их дорожки с МОССАД хотя и

пересекались, но лбами они никогда не сталкивались и крови друг другу не портили.

Каждый играл на своем поле. Никакими интересующие иностранцев актуальными

сведениями он не располагает, так как всегда являлся лишь исполнителем чьих-то

гениальных идей и руководствовался принципом «меньше знаешь – крепче спишь». Он

может, конечно, пролить свет на некоторые ликвидации в Европе…

Снова присев на диван, Алекс с сожалением посмотрел на труп. Бред. Наличие

оружие напрочь ломает схему вербовки. С оружием приходят убивать, а не заводить

друзей.

Может, все просто до банальности, и это подстава? По определенным каналам не

сложно достать оружие любой марки, в том числе и израильские автоматы «Узи». Его

смерти жаждут только свои, люди из Госбезопасности. Сезон охоты открыт, и Алексу

отведена в нем роль жертвы, отданной на заклание. Тогда причем здесь МОССАД и

«Узи»?

Чувствовать себя дичью, за которой ведется активная охота, было не в первой.

Раньше, в прошлой жизни, его неоднократно пытались обложить чужие спецслужбы, а он

с азартом ускользал из их цепких лап, словно песок сквозь пальцы. Но теперь все иначе.

Война идет на своем поле, дома. Одна школа, одни учителя. И противник знает, на что он

способен.

Что ж, кто здесь охотник, а кто добыча, покажет время, а пока… Бегать он не привык

и скрываться от опасности не будет. Лучше один раз взглянуть в лицо смерти, чем потом

всю жизнь бояться собственной тени.

Послышался скрежет ключа в замке и скрип открываемой двери. Алекс взглянул из

комнаты в прихожую. В квартиру вошли двое мужчин нормального телосложения в

одинаковых серых костюмах, отличимые только цветом волос: блондин и брюнет. На

лестничной клетке было темно, и яркий свет заставил вошедших невольно сощуриться.

Блондин насторожился, повел носом, уловив в воздухе пороховую гарь после выстрелов,

но предпринять ничего не успел.

– Руки в гору, ноги врозь! – рявкнул Алекс, вскинув автомат. – Быстро!

Он захлопнул дверь, держа обоих «на мушке».

Один из гостей поспешил подчиниться, другой, замешкавшись, получил мощнейший

удар и, тихо скуля, осел вниз.

– Оружие на пол! Медленно! Левой рукой! Повторять не буду! – орал Алекс,

громоподобным голосом вгоняя вошедших в ступор. Его фора – мгновение, и ее

надлежало использовать.

На полу оказались два совершенно одинаковых автоматических пистолета системы

Стечкина.

– В комнату шагом арш!.. Руки за голову!

Гости безропотно подчинились. Вид распластанного на ковре трупа производил

гнетущее впечатление. Оба поняли, что хозяину квартиры терять нечего. Эффект

внезапности был безалаберно потерян, и жизнь теперь висела на волоске и зависела

только от настроения их «подопечного», начавшего игру по своим правилам.