Первым встал сгорбленный пожилой человек, один из недавно избранных первых чародеев, который представлял Лоялистов. Дрожащим голосом он произнес короткую речь, призывая магов сдаться. Он говорил, что надежды выстоять против храмовников нет. Население Тедаса никогда не примет свободных магов, и, как во времена Андрасте, они восстанут и повергнут их. Круг был их единственной надеждой.

От Лоялистов меньшего и не ожидали, но от последовавших за ними ожидали большего. Друг за другом вставали мелкие братства и призывали следовать выбору Лоялистов: смирение над борьбой. Какими бы малыми они не были, их слова навеяли мрачное настроение у всех собравшихся. Жизнь в глазах Верховного Чародея, казалось, иссякла.

Затем сквозь дверной проем пронеслась Адриан и встала недалеко от Риса.

– Либертарианцы выбирают борьбу! – крикнула она. В толпе началось гудение, и все взгляды направились на неё. – Неужели вы все – скот, который просто ляжет и примет неизбежное? Если вы думаете, что что-то изменится, когда мы сдадимся, то вы правы! Станет ещё хуже! Каждый Круг станет тюрьмой. Каждый маг, который подошел ближе, чем на милю к этому месту, станет Усмиренным. Они не знают другого способа обращения с нами, и никогда не узнают, если мы их не проучим!

Её слова были встречены громким бормотанием, но лишь малая часть его была злым. Мало кто мог отрицать её слова. Смотря на опущенные головы и слезы из глаз, Рис сделал вывод, что вопрос лишь в том, какой из вариантов принесет больше неприятностей, чем другой. Выбор был нелегким.

Когда гул стих, Великий Чародей обратила свой взор на Риса. Эквитарианцы были самым большим братством, и теперь, как и во все времена, в их руках был ключ к расстановке сил. Если они присоединятся к Либертарианцам, то вместе их голоса перевесят остальных. Если они примкнут к Лоялистам, то вопрос будет решен навсегда. Кто-то наверняка интересовался, почему Эквитарианцы выбрали своим представителем человека, который не был Первым Чародеем, и до сегодняшнего утра вообще не входил в их крыло. Рис и сам задавал себе этот вопрос. Он чувствовал себя жалкой заменой матери. Тем не менее, никто не знал, каким будет его ответ.

Он почувствовал, как Евангелина взяла его за руку и сжала её.

– Вы все знаете, кем была моя мать, – сказал он толпе, – и она кое-чему научила меня перед своей смертью. Она научила меня тому, что пришло время отринуть прошлые представления – о других и о себе. Мы не знаем ничего ни об Усмирении, ни о демонах, ни даже о границах наших собственных возможностей. Что бы ни случилось в будущем, мы переживем его, только если научимся смотреть на всё по-новому. Если же нет, то мы просто снова совершим те же ошибки, что и в прошлом... и какой бы ни была наша участь, она будет заслуженной.

Кто-кто кивнул в ответ на его слова, но все сохраняли молчание. Великий Чародей Фиона подождала, и затем посмотрела на него с озадаченным выражением лица.

– Простите меня, Чародей Рис, – сказала она, – но мне кажется, вы не совсем четко выразили вашу позицию.

Рис глубоко вздохнул, и сделал последний ход.

– Я отдаю свой голос за борьбу.

В ту ночь снегопад был сильным, но Рис не обращал на это внимание.

Он сидел в темном углу внутреннего двора руин крепости, наконец-то оставленный наедине со своими мыслями. Он ожидал, что после его слов начнется гул, но последовала лишь тишина. Осознание того, что Круг Магов был безвозвратно уничтожен, наталкивало на вопрос: а что теперь? Он ещё не был готов столкнуться с этой проблемой, и поэтому ушел. Другие маги поступили также, ибо каждому из них нужно было принять неизбежное.

Появилась Евангелина, которая подошла к нему, невзирая на снег и ветер. Будь это кто другой, он бы воспринял это как вторжение в его личное пространство, но не её.

– Вот и свершилось, – сказала она с мрачным выражением лица, когда дошла до него.

– Ага.

Евангелина протянула руку, чтобы помочь ему подняться на ноги, и он принял ее.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О моей матери.

Она кивнула с грустным выражением лица, не требуя объяснений.

– Я стояла на другой стороне той тьмы, когда Винн послала золотой свет, чтобы вернуть меня. Это было... красиво.

Евангелина не говорила об этом с той самой ночи. Рис всё чувствовал некое изумление, видя её живой. До этого магия никогда не нарушала границы жизни и смерти. Считалось, что это невозможно, но вот она была здесь: Евангелина, не дух, не какая-то копия женщины, которую он знал. Чудо.

– Он... внутри тебя? – спросил он, чувствуя себя неловко.

– Дух? Я не знаю. Я не чувствую никакой разницы.

– Ты помнишь, что случилось до этого?

Сначала Евангелина ничего не говорила.

– Я помню Коула. Я помню твой взгляд, когда ты... понял, кем он был, – Рис кивнул, чувствуя, как горят щеки от стыда, и она успокаивающе положила руку на его плечо. – Ты не должен мучить себя.

– Разве? Он обвел меня вокруг пальца. Уж я-то должен был догадаться.

– Я была там, в Тени. Это была не ложь, Рис.

Он отрицательно покачал головой.

– Но этого не может быть. Мальчика по имени Коул никогда не существовало. Того, что мы видели, никогда не происходило. Все это должно быть какое-то...