Лаймея позже нашла несколько упавших волосков и провела генетический анализ. Поразительно, но у обезьян, как мы назвали мохнатых пришельцев, был сходный с нашим генотип. Оказывается, жизнь распространилась по галактике в очень близких формах. Лаймея с присущим ей вдохновением живописала удивительные совпадения генетических цепочек, и меня посетила безумная идея, которая, однако, давала нам надежду. Чтобы вернуться на Мирастрикс, нам нужен был новый корабль, нужны ресурсы и технологии для его строительства, а значит, необходимы люди. Много людей. Наши технологии позволяют клонировать человека только после смерти. Мы не можем обойти это правило, оно заложено в программе клонирования и обосновано законами Мирастрикса. До принятия Положения о клонах были случаи, когда копии пытались оспорить права своих оригиналов.

И даже если мы клонируем себя и всю погибшую команду, новый корабль наши клоны не построят. Но мы можем положить начало человечеству, если вживим свои гены множеству местных двуногих особей.

Квадрон согласился сразу, но Лаймея возражала, что воссоздание человеческого общества таким образом может занять миллионы лет. Биотехнологии породят эволюцию обезьяны в человека, подобного нам, но мы-то сами исчезнем, канем в веках, и некому будет строить корабль для полёта на родной Мирастрикс, нашим потомках это будет непонятно и не нужно.

— Мы не в силах влиять на всё будущее человечество, но передать память после смерти одной особи каждый из нас в силах.

Лаймея долго буравила меня взглядом.

— Стэйжиен, ты же знаешь, что передача памяти даже на Мирастриксе пока существует только как эксперимент. Кто-то из потомков может не выдержать наплыва информации и сойти с ума.

— А что нам остаётся, кроме экспериментов?

— Всё равно, — настаивала Лаймея, — кроме нас троих в каждом будущем воплощении, никто не будет помнить и знать, что произошло. Что такое память троих среди тысяч, миллионов и миллиардов?

— Двоих, — вставил Квадрон. — Память двоих, ваша со Стэйжиеном, не моя.

Это было правдой. Клон не может передавать память. Новое тело создаётся в возрасте смерти оригинала. И знает, помнит всё то же, что накопил донор за свою жизнь. Копия осознаёт себя копией, но действует так, как действовал бы её прообраз, будь он жив.

Клон не может размножаться в привычном смысле этого слова. Но ему доступно автоматическое воспроизводство после смерти. Нанороботы в крови фиксируют конец физического существования и тут же запускают процесс воссоздания копии. Единственный сохранившийся на корабле силовой купол мы отдадим капитану. Купол будет всегда с живым клоном и обезопасит создание нового. В случае неудачи клонирование повторится до стабильного результата, то есть до новой жизнеспособной копии капитана. Но когда мы с Лаймеей умрём, новому Квадрону никто не объяснит, как он тут оказался. Однако он будет помнить, кто он есть, и сможет управлять кораблём, когда тот появится. Если тот появится...

Следующие несколько лет мы доступными благодаря ресурсам лаборатории методами производили подсадку генного материала особям земных обезьян. Потомство после нашей инженерии оказалось здоровым и воспроизводимым, а сработает ли передача сознания, мы не ведали.

Сидя в шатре за остывающим чаем, мы с Лизой-Лаймеей произнесли в унисон:

— Надо же, получилось.

И рассмеялись.

— А знаешь, почему я решила, что ты провоцируешь меня? А потом вообразила, что ты психиатр, подосланный братом? — спросила Лиза, отсмеявшись.

— И почему?

— Скелеты, которые ты дал мне на исследование... Догадаешься, чьи они?

— Хм... одним из нас может оказаться разве что находка из пустыни, ведь именно там мы приземлились.

— Ладно, не буду мучить. Все скелеты принадлежат одному и тому же человеку.

— Квадрон! Это он! Исправно клонируется, сукин сын. Теперь бы найти его.

— И что мы ему скажем? Прости, капитан, человечество пока не готово к поиску нашего дома, но ты не унывай, продолжай копироваться?

Разговор прервал телефонный звонок. Мой друг, сотрудник института, где работал отец. Что ему надо в пять часов утра? Хотя у них сейчас уже восемь...

— Евгений, с трудом дождался утра. Хочу поздравить тебя. Жаль, мы не можем поблагодарить твоего отца. Его разработки исследованы вдоль и поперёк, и скоро будет испытан опытный образец двигателя из нового сплава.

После звонка мы с Лизой вышли на улицу. Скоро рассвет, но звёзды ещё видны. Может быть, кто-то смотрит на нас с далёких планет.

— Похоже, космос ближе к нам, чем кажется. Вполне возможно, что дальние перелёты очень скоро станут реальностью. И прямо сейчас потомок кого-то из нашей команды разрабатывает биоуправление для космического корабля, — сказал я, обнимая Лизу.

— Хорошо бы, — ответила она, прижимаясь ко мне.

— Мы так долго ждали. Ещё немного, и мы сможем вернуться домой, я верю в это.

Лиза долго молчала, глядя в звёздное небо.

— Да, на Земле мы научились ждать, — наконец сказала она. — Но ждут ли нас там, на Мирастриксе? Я не нашёлся с ответом.