Он пошел в конюшню, разбудил Гримо, умылся ледяной водой, не переставая думать о прихотях судьбы и удивляясь той необъяснимой легкости, которую ощущал во всем теле, несмотря на изнурительную прошедшую ночь…

Они с Гримо прискакали к парку, когда солнце еще не поднялось над дальним лесом. Морозило. В темно-голубом небе лениво проплывали светлые облака, все предвещало ясный, солнечный день. Парк спускался прямо к реке. Здесь, на небольшой полянке, уже расхаживал виконт де Вард. В стороне стояли два дворянина, укутанные в плащи, а чуть поодаль слуги держали коней.

— Доброе утро, господа. Кто из вас согласился стать моим секундантом?

— Барон де Совер, к вашим услугам, — поклонился один из молодых людей.

— Граф де Ла Фер, — поклонился в ответ Атос. — Позвольте выразить вам мою признательность.

— Может быть, приступим к тому, ради чего мы собрались! — нетерпеливо воскликнул де Вард.

Атос не обратил на его слова внимания.

— И коль скоро вы были столь любезны, барон, что согласились секундировать мне, я прошу вас оказать мне еще одну услугу: в случае, если я буду убит или ранен, помочь моему слуге отвезти меня в селение. А теперь я к вашим услугам, виконт! — с этими словами Атос сбросил плащ, шляпу, обнажил шпагу и встал в классическую позу, словно был на уроке фехтования.

— Граф, вы имеете полное право отбросить ножны, чтобы они вам не мешали, — крикнул барон.

— Вы очень любезны, барон. Я благодарен вам, но предпочитаю не следовать вашему совету. Видите ли, я оттачивал свое мастерство не в гимнастическом зале, а в реальном бою. Мне никогда не мешают ножны.

Как и предвидел Атос, де Вард начал с яростных атак. У него оказалась твердая, сильная рука, он обладал опасной быстротой реакции, но злость туманила ему разум, и он дважды чуть не наткнулся на шпагу экс-мушкетера.

Атос мысленно похвалил себя за предусмотрительность: почти месяц воздержания от вина вернули ему былую уверенность и твердость руки. Он стал постепенно теснить подвижного, верткого противника.

Секунданты поняли, видимо, что развязка близка, и подошли поближе к сражающимся.

Краем глаза Атос отметил, что многоопытный и потому осторожный Гримо в ответ на это направил коней поближе к поляне, ему показалось даже, что он услышал щелчок взводимого курка седельного пистолета.

Дыхание де Варда участилось. Выпады стали беспорядочными. Гримаса ненависти исказила юное смазливое лицо.

Атос поймал виконта на ложном выпаде и хладнокровно нанес смертельный удар точно в сердце. И сразу же повернулся лицом к друзьям де Варда.

Барон удерживал второго секунданта, положившего руку на эфес шпаги.

— Пусти меня! Неужели мы вдвоем не покараем убийцу нашего друга? — кричал тот, вырываясь.

— Возьми себя в руки. Все было по правилам.

— Ваша милость, мсье граф! — услыхал Атос голос Гримо. — Кони поданы!

Атос оглянулся, подхватил с земли плащ и шляпу, вспрыгнул в седло.

— Честь имею, господа! — крикнул он застывшим в растерянности секундантам и направил коня прочь от реки.

Глава 36

Портос был мрачен.

Атос уехал, д'Артаньян запропастился неизвестно куда и вообще последнее время он стал плохим собутыльником, Арамис, тот и носу не казал, все свободное время проводя либо в объятиях своей герцогини, либо в ожидании ее, либо сочиняя мадригалы.

Он принял без особого восторга приглашение молодых мушкетеров, решивших посидеть за одним столом с живой легендой роты.

Довольно быстро Портос заскучал: молодежь без конца повторяла одни и те же глупые остроты, старые сплетни. Частокол опустошенных бутылок перед ним рос, голоса стали невнятными, потом плохо освещенная зала трактира покачнулась, голова Портоса опустилась на столешницу, и он заснул…

Когда утром пришел Мушкетон и запинаясь сообщил, что Портос не ночевал дома, чего в последнее время с ним не случалось, д'Артаньян забеспокоился.

Короткое расследование вывело его на пятерых молодых мушкетеров, с которыми отправился в трактир его друг. Он приказал доставить их в кордегардию, а когда узнал, что они бросили уснувшего Портоса в трактире, запаниковал. Портос всегда был слишком вычурно, ярко одет, чтобы не привлечь внимание ночных грабителей.

Пятеро молодых мушкетеров стояли перед д'Артаньяном. Потупясь, они глядели в землю, а лейтенант хлестал их словами, как плеткой.

— Вы опозорили мундир мушкетера! Только безмозглый тупица мог поступить так — оставить товарища в неизвестном кабаке в полночном Париже! Вы повели себя, как самые последние скоты!

— Вы забываетесь, лейтенант! Мы дворяне! — вскинул голову один из пятерки.

— Дворяне? — голос д'Артаньяна был пропитан сарказмом. — Может быть, еще скажете, что вы мушкетеры? Я стыжусь, что я ваш лейтенант! Впрочем, возможно, кто-то из вас счел себя оскорбленным? Я готов принять вызов, черт подери! Но предупреждаю, я не стану наносить уколы, чтобы потом вы могли говорить, что кровь смыла оскорбление. Я буду бить шпагой плашмя, больно бить, оскорбительно бить, будьте вы прокляты! Ну, что вы стоите? По коням! Прочешите весь город, поставьте все на голову, но без Портоса не возвращайтесь!