– Давайте учитывать, что мы идем не на научную конференцию, - подытожил выступление Солотова Белов.
– "Энтальпия, биоценоз"... Попробуйте перевести это на понятный генералам язык. Потом: про изменение климата и оазисы лучше пока не говорить. Еще раз проработайте вопрос укрупнения водоемов. Обязательно все подкрепите точными расчетами и убедительными доводами. Попробуйте заручиться положительными рецензиями ученых, имена которых - на слуху. Теперь мне хотелось бы узнать состояние дел по кадрам. Станислав Георгиевич, прошу.

Виктор уже успел переговорить с Истцовым, только вчера вернувшимся из поездки по городам Сибири. По первоначальному впечатлению от этого разговора ситуация с кадрами была смутная. Установка не позиционировать больше Полигон как социальный эксперимент была воспринята комсомольскими вожаками на местах неоднозначно. Одни посчитали это сдачей позиций, и энтузиазм их от этого несколько поугас: раньше в мероприятии они видели идею - сейчас они не видели ничего, кроме обычной рутинной хозяйственной кампании. Но другие почувствовали облегчение, потому что для них такая установка упрощала задачу, ибо найти желающих на очередную комсомольскую стройку им казалось гораздо проще: не нужно особенно строго подходить к оценке морально-идеологических качеств претендентов, да и ответственности меньше.

...Тем временем Истцов бодрым голосом продолжал докладывать о своих успехах по рекрутингу, называл, сколько от какого региона записалось добровольцев. В отдельных областях число их велось на тысячи.

Когда он кончил свой доклад, наступила напряженная тишина. Все ждали, когда заговорит Белов. Затянувшаяся пауза становилась тягостной. Наконец Белов заговорил:

– Я так думаю...
– он еще немного помолчал, после чего продолжал: - Большое число желающих поучаствовать в освоении края не должно вводить нас в заблуждение. И что все записавшиеся будут белыми и пушистыми - на это нам рассчитывать тоже не надо.
– В голосе его не было обычной, свойственной для него, спокойной твердости.
– Ничего... Давайте будем реалистами. Готовых строителей коммунизма у нас все равно не выпускает ни одно учебное заведение. Нового человека нужно будет выращивать самим. Выращивать из того человеческого материала, что есть. Ничего...
– Он снова произнес это слово, как будто хотел успокоить, убедить в сказанном прежде всего самого себя.
– Нас должно беспокоить другое, - продолжал он.
– Мне кажется, что из записавшихся вряд ли можно будет набрать нужное нам количество руководителей среднего и низшего звеньев. А нам сейчас очень нужны будут грамотные, готовые к трудностям первого этапа начальники участков, прорабы... Рассчитывать на приезд специалистов из Москвы, других городов центральной России мы не можем. Поэтому у нас нет другого выхода, как набирать их из сибирских регионов. И не только из комсомольцев, из молодежи. Давайте расширять возрастной диапазон. Когда с жильем станет полегче, можно приглашать и многосемейных. Теперь - что касается Политбюро... Разговор там будет непростой. Нам предстоит держать ответ перед прагматиками. Их больше будет интересовать, сколько средств нужно вложить в регион, какие резервы региона можно задействовать, чтобы эти вложения окупались... Будет много вопросов, в том числе, совсем убийственных. Что-что, а вопросы там задавать умеют. И еще... Обязательно нужно подготовить плакаты к своим выступлениям. У генералов визуальное восприятие работает лучше вербального. Артем Евгеньевич, - обратился он к Федорову, - подготовьте письмо в МПС, чтобы ввели остановку поездов на Веерной и в Песках. На сегодня - все. Следующий раз встречаемся, - он посмотрел в календарь, - третьего. Все свободны. До свидания.

11

Последние две недели Виктор допоздна не уходил из здания ЦК комсомола. Журковский выделил ему комнату, и в ней он проводил за работой целые дни, делая перерывы только на сон. Днем - совещания, телефонные звонки, вечером - работа над докладом. Дома появлялся за полночь.

Только что он закончил правку окончательного варианта доклада. Послезавтра - заключительная репетиция у Белова, а еще через день - генеральное сражение, узловое событие в его жизни, когда должна решиться судьба его детища, его мечты.

Он откинулся на спинку стула и с наслаждением потянулся.

Удивительно, но тревоги он почему-то не испытывал. Было некоторое волнение, как перед трудным экзаменом, но парализующих волю подавленности, душевного трепета не было, трепета, который, казалось бы, должен быть накануне решающего, и, кто знает, может быть, рокового разворота судьбы.

Возможно, ключ к разгадке такого его состояния лежал в поведении Белова. На прошлой репетиции тот выглядел сосредоточенным, собранным, не проявлял никаких признаков обеспокоенности. Дал задание Виктору с Истцовым сразу после Политбюро отправляться в регионы Сибири для набора добровольцев, сделал другие распоряжения по Полигону. В общем, вел себя так, словно ему было уже известно решение высшего руководства, и это решение было положительным. Что это - желание поддержать, успокоить, снять в ответственный момент излишнюю нервозность? Или это - уверенность в результате? Если уверенность, то откуда она? Может быть, она неспроста? Может быть, он знает расклад сил, и этот расклад с большой вероятностью - в их пользу?

Об этом приходилось только гадать. Но, так или иначе, этот его настрой снижал нагрузку на психику, задавал тон всей работе команды.

...Виктор взглянул на часы. До закрытия метро оставалось около двух часов. Есть возможность поколдовать над планом первоочередных работ на Полигоне.

Над этим планом он на свой страх и риск втайне от всех трудился, когда удавалось выкроить немного времени из ежедневной текучки. Он отдавал себе отчет в том, что, возможно, работает в корзину, что все его усилия могут оказаться напрасными, если на Политбюро проект зарубят. Да даже если не зарубят, все равно, как только дойдет до дела, окажется, что это не предусмотрели, то недопоставили, там что-то сломалось... Но будет еще хуже, считал он, если этот план придется составлять на ходу, в спешке, с неизбежными в такой ситуации ошибками и упущениями. Поэтому он решил не уподобляться той беременной женщине, которая из суеверия откладывает покупку принадлежностей для новорожденного на потом. Что же касается осложнений, сбоев, без которых не обойтись в таком большом и трудном деле, на которое они замахнулись, то по наиболее важным работам он постарается предусмотреть запасные варианты. Сбои бывают всегда в слабых местах. И он должен сейчас выявить эти слабые места и продумать мероприятия, смягчающие воздействие неблагоприятных факторов.

И он погрузился в свои расчеты, таблицы, сетевые графики. Очнулся, когда щелкнул механизм наручных часов.

Эти часы с указанием даты и дня недели ему подарили родители на двадцатипятилетие, и с тех пор он не расставался с ними. Часы оказались на редкость живучими и очень выручали его во время скитаний по тайге. Сейчас механизм сигналил о том, что до закрытия метро остается совсем немного времени. Он быстро собрал разбросанные по столу бумаги и поспешил к выходу.

Когда пришел домой, родители уже спали. Крадучись прошел на кухню выпить перед сном чаю. Чайник ставить не стал: он сильно шумел. Воду вскипятил в ковшике. Но, все равно, мать через некоторое время появилась на кухне; шепотом спросила, как дела, и начала выставлять из холодильника все, что наготовила за день. И только тогда он вспомнил, что последний раз перекусывал где-то часов десять или двенадцать назад, и с жадностью принялся поглощать то, что диетологи рекомендуют отдавать врагу.

– Ты Нине позвонил?
– шепотом спросила Лидия Васильевна.

– Нет.

– Вечером она опять звонила, - продолжала Лидия Васильевна, - и, мне кажется, была немного удивлена, что тебя нет дома. Ты ставишь меня в неудобное положение. Она может подумать, что ты скрываешься от нее, а я участвую в этой акции.

– Хорошо, даю слово, завтра позвоню, - пообещал Виктор.

– Спокойной ночи. Не засиживайся, - сказала мать и вышла из кухни.

Виктор задумался. Со дня на день он откладывал разговор с Ниной, но сейчас он ясно осознал, что дальше тянуть с объяснением нельзя. На вчерашний ее звонок он не ответил, если оставить без внимания сегодняшний, третий раз она может не позвонить.