– Веди себя тихо и не делай глупостей и, быть может, тебе удастся покинуть это проклятое место живой, – угрюмо буркнул мужчина. Тесса приняла его слова за угрозу и ответила грозным шёпотом:

– Вы все здесь умрёте, – но это не вызвало у мужчины никакой реакции. Он молча вышел за дверь и прикрыл её. Вскоре после этого раздался щелчок ключа, проворачиваемого в замочной скважине, и быстро удаляющиеся, тяжёлые шаги.

После этого псарь, любивший выпить, спустился на первый этаж и забрался в кладовую, где хранились остатки фамильной коллекции горячительных напитков семьи Дюпонов. Смысла оставлять что-либо для будущих поколений не было, да и сам Фернанд всегда говорил, что дом этот, вместе со всеми его достопримечательностями, уже давно принадлежал его верным слугам, а не ему одному, и позволял им осушать бутылки вина и виски отличной выдержки.

Вдоволь напившись, псарь шёл по поместью на пошатывающихся ногах, опираясь о стены и хватаясь за мебель, чтобы не упасть. Он хотел покормить сторожевых псов и направлялся к выходу из поместья, но не слишком успешно. Объект терялся в лабиринтах из коридоров. Проходя мимо кухни, откуда доносился аромат, от которого у мужчины засосало под ложечкой, он услышал чьи-то негромкие голоса и, прижавшись к стене спиной, выглянул из-за угла.

Фернанд ворковал у плиты и носился по кухне в страстном танце, готовя блюда для предстоявшего ужина. В какой-то момент он почему-то остановился и опустил взгляд на кастрюлю с закипавшим супом. Псарь не мог об этом знать, но в эту самую минуту такая простая, казалось бы, мелочь, вновь заставила S-47 погрузиться в воспоминания из детства.

Старший брат Дюпона покинул родительский дом, когда ему было двенадцать. Он вернулся на родину, во Францию, и после этого на протяжении долгих лет Фернанд ничего не слышал о нём. Болезнь, а может, горечь разлуки сильно подкосила пурпурноволосого мальчишку. С течением времени ему становилось всё хуже, и он напоминал медленно догорающую свечу. После того, как ноги его отказали, дни напролёт он начал проводить в постели.

Когда Фернанду стало совсем плохо, и врачи все как один заверили, что мальчик при смерти, его родители послали весточку во Францию своему первенцу. Они попросили его вернуться, чтобы он мог проститься с братом. Они и сами не верили, что юноша соизволит даже ответить им, однако вопреки их ожиданиям он вернулся домой так быстро, как только смог. Явился, словно гром среди ясного неба.

Возвращение брата несказанно обрадовало S-47, но оно было омрачено внезапной ссорой, начавшейся между первенцем и его родителями спустя буквально несколько минут после того, как он переступил порог поместья. Юный Дюпон не понял сути конфликта, он лишь услышал, как из уст брата донеслись речи о каком-то чудодейственном средстве, способном спасти его, в ответ на что родители почему-то страшно возмутились. За то недолгое время, что он провёл со своим старшим братом, пурпурноволосый мальчик успел заметить, как сильно тот изменился. Что-то совершенно чужое и пугающее появилось в его глазах.

Слуги дома практически сразу же отнесли в S-47 в комнату, чтобы он не слушал ругань своих родных, но это не особо помогло. Проваливаясь в сон, Фернанд до сих пор мог слышать отголоски их гневных криков.

Утром брат, а не слуги разбудил его. Он казался одновременно взволнованным и уставшим, а в руках держал тарелку с горячим супом. Игнорируя все расспросы, юноша чуть ли не с ложечки накормил пурпурноволосого, приговаривая, что ему сразу станет лучше. Горячая настойчивость старшего брата пугала S-47, но он не смел возразить. Как только он съел последнюю ложку супа, показавшуюся ему необычайно вкусной, старший наследник семьи Дюпонов забрал опустевшую тарелку и куда-то ушёл.

Прошла минута-другая, и Фернанд в самом деле ощутил необычайный прилив сил. К собственному потрясению и безмерной радости мальчик обнаружил, что снова может стоять на ногах, пусть и неуверенно и пошатываясь. Ему захотелось отыскать родителей и разделить с ними свою радость.

Мальчик вышел из своей комнаты и направился к родительской спальне. На пути ему не встретилась ни одна живая душа, а тишина, воцарившаяся в поместье, показалась ему необычной и давящей. Спальня родителей оказалась пуста, а к их постели, кажется, никто не прикасался со вчерашнего дня. Всё это начало по-настоящему пугать Фернанда.

Юный Дюпон какое-то время бродил по поместью, пытаясь найти хоть кого-нибудь, до тех пор, пока не добрался до кухни. Его поразил царивший там беспорядок. Следы запёкшейся крови на полу, уложенном плиткой, были дурным знаком. На плите кипел суп, которым брат недавно накормил пурпурноволосого мальчишку, и в воздухе витал запах, от которого рот Фернанда наполнился слюной. Внезапно Дюпон ощутил сильный голод, несмотря на то, что совсем недавно он уже ел.

Фернанд подошёл к плите, чувствуя, как с каждым шагом его сердце сжимается в груди от страха всё сильнее. Он склонился над кастрюлей и взглянул вниз, предчувствуя, что он увидит там что-то ужасное. Несколько секунд спустя бурлящий суп вытолкнул со дна кастрюли на поверхность что-то небольшое и круглое. Это был… глаз. Выцветший, но всё ещё голубой глаз его матери. В оцепенении Дюпон смотрел на кипевший суп, а суп «смотрел» на него в ответ.

Тут к нему со спины подскочил брат. Обнял его, крепко прижав к себе, и залепетал жалостливым, почти детским голосом о том, что он сделал то, что должно. Что родители были слабыми, что они всё делали неправильно, что они отказывались пойти на «крайнюю меру», чтобы спасти своего младшего сына. Он говорил всё это, а Фернанд стоял неподвижно, словно безвольная тряпичная кукла.

Рука S-47 будто сама взяла нож со стола и всадила его в бок брата. Тот удивлённо всхлипнул и отступил, но пурпурноволосый с нечеловеческим криком пошёл на него, яростно полосуя юношу. Старший наследник Дюпонов поскользнулся на собственной крови и завалился на спину, а младший брат запрыгнул на него и продолжил вонзать нож в его грудь. Он продолжал делать это до тех пор, пока юноша не затих, и долго после этого. Терпкий запах крови опьянил мальчишку. Отбросив нож в сторону он, не думая о том, что творит, вонзил зубы в плоть брата. В тот момент S-47 на время перестал быть Фернандом Дюпоном и превратился в голодного зверя. В свинью… А свиньи, как известно, не гнушаются плотью и кровью сородичей.