— …Думаю, этот наш разговор станет последним. И, нет, я не собираюсь просить прощения за всё то, что мы собираемся сделать. Это было бы высшим проявлением лицемерия, — на минуту, юноша замолчал, уведя взгляд в сторону. — Дело вовсе не в том, что мне всё равно. Всё как раз наоборот. Сейчас, столь многое в этом мире меня волнует: мои друзья, моя раса, моя собственная судьба, и все те дети-Объекты, что заслуживают светлого будущего. И единственное, что перестало меня заботить, это ты. А знаешь, почему? — Чад горько ухмыльнулся собственным мыслям. — Я наконец, осознал кое-что: ты их Бог. Не наш. И что бы ни было, ты будешь на стороне людей. А мы, мы во вселенной одни. По крайней мере, так было. Асура… Он не заслуживает быть Богом. И он не хочет этого. Но его будут так называть, потому что, в отличие от тебя, он здесь. А что же касается меня… — телепортер рывком сорвал крестик и, как следует замахнувшись, метнул его в темноту. — Я больше в тебе не нуждаюсь. И если за это мне в будущем воздастся по заслугам, пускай. Так, я хотя бы пойму, что тебе не всё равно.

Ник и Кэндис

Цыганка наблюдала со стороны за тем, как Тёрнер общается с совсем молодыми Объектами, успокаивает и утешает их, говорит, что теперь, всё будет хорошо, щурясь, по-доброму улыбается, отчего выражение лица невидимки приобретает знакомые «лисьи» черты. Приятно было увидеть друга прежним: позитивным, вдохновляющим, по-настоящему заботящимся о каждом члене «Новой ветви». Именно за эти качества Кэндис его…

— О чём задумалась? — девушка и не заметила, как невидимка приблизился к ней, по-прежнему дружелюбно ухмыляясь.

— Да так… — уклончиво ответила брюнетка, уведя взгляд в сторону. Тогда юноша встал от неё по правую руку, и какое-то время они просто молча наблюдали за скоплением сородичей, разных, как времена года. Похожие на людей и имеющие с ними мало общего; сломленные и полные надежд; хладнокровные убийцы и мирные создания, постаравшиеся сохранить каждую каплю своей человечности.

И Кэндис, и Ник хотели сказать друг другу нечто очень важное, только вот у каждого было что-то своё на уме, в то время, как тема, которую хотел затронуть собеседник, им даже в голову не приходила.

— Знаешь, я не хочу, чтобы всё это исчезло, — всё же, первым высказаться решился невидимка. Его голос показался Кэндис необычайно холодным, даже жутким, что сильно контрастировало с неизменной улыбкой, с которой он смотрел на Объектов. — Я именно поэтому и согласился с планом Асуры. Потому что отчётливо осознал: нашу расу нужно защитить. И тут не помогут простые слова или желание быть «хорошим». Нужны действия. Безжалостные, беспринципные, жестокие.

— Всё верно… — у цыганки в горле встал ком, и всего лишь пара слов далась ей нелегко.

— И, тем не менее, как бы я ни старался, я не могу представить себя, хладнокровно спускающим курок оружия, направленного на человека, который мне ничего не сделал. Глупо, не правда ли? Людей же подобная логика не останавливает, когда они убивают тех немногих Объектов, что пальцем никого не тронули. Так, с чего это я должен быть лучше и поступать по совести?

— …Потому что в тебе осталась человечность, — ответила сенсор, и голос её слегка дрогнул. Тёрнер же иронично усмехнулся и покачал головой.

— Похоже, чтобы защитить то, что мне действительно дорого, придётся избавиться от этого качества, — вдруг Кэндис схватила невидимку за руку и, до боли сдавив её, уткнулась в его плечо и тихо заплакала.

— Я ужасно боюсь, что ты окажешься прав, — призналась девушка. В данный момент она не видела лицо Ника, но почему-то брюнетка была уверена в том, что ничего не изменилось. Он по-прежнему непринуждённо улыбается, щура глаза.

— Я тоже, — Николас опустил ладонь на затылок подруги и провёл ей по шёлковистым волосам. — Я тоже…

Асура и Лили

Примечание: для ясности, мысли Асуры тут будут показаны «вот так», а мысли Лилли «вот так».

Асура шёл по одному из туннелей метро, вдоль неисправных рельс. После нескольких часов, проведённых в окружении сородичей, внимавших каждому его слову и жаждущих каких-то невероятных откровений о жизни, которые они могли бы приравнять к Ветхому Завету, седоволосый чувствовал себя эмоционально истощённым. Всё-таки, он не привык к такому вниманию, и толком не знал, как себя стоит вести среди толпы, чтобы при этом не оттолкнуть и не испугать кого-нибудь. Одиночество, с другой стороны, было ему хорошо знакомо. В нём он мог найти умиротворение. Однако, не похоже, чтобы сейчас альбинос был здесь один: он услышал чьё-то тихое всхлипывание.

— Кто здесь? — стоявшая в нескольких метрах впереди него девочка тихо вскрикнула, подскочив на месте. Разглядев её заплаканное лицо, Первый Объект пришёл в изумление. — Лили?

— А-асура?! — даже в темноте альбинос отчётливо видел, как щёки блондинки покраснели. — А я… Я тут… Это не то, о чём ты подумал! — девочка быстро смахнула с глаз слёзы, явно стесняясь, но, почему? Асура ведь уже видел её плачущей.

— Тебя кто-то обидел? — Асура и сам не мог сказать, откуда взялось это сильное желание растерзать того, кто стал причиной слёз Лили.