— Видите, Ваше Величество, — говорила она, — вот каковы они, благородные наклонности вашего сына. Он влюблен в эту несчастную пастушку, которая убедила нас, будто знает верное средство исцелить его. Ах! Амур и правда научил ее слишком многому. Она вернула ему здоровье лишь затем, чтобы причинить великое зло. Если мы не предотвратим грозящей нам беды, мой сон обернется явью.

— Вы всегда уж слишком суровы, — ответил король. — Все хотите, чтобы сын ни о ком и не мечтал, кроме принцессы, выбранной для него вами, да только не так это легко. Будьте же хоть немного снисходительней к его возрасту.

— Не могу стерпеть, что вы на его стороне и никогда его не браните, — вскричала королева. — Я прошу вас только отослать его на время, ибо разлука будет действеннее всех моих уговоров.

Король был миролюбив и согласился с женой. Тотчас она вернулась к себе и увидела, что принц ждет ее, пребывая в великом волнении.

— Сын мой, — начала она, даже не дав ему заговорить, — только что король показал мне письма от своего брата-короля, который молит его отправить вас к нему, дабы познакомить с принцессой, предназначенной вам в жены с самого детства; пусть она увидит вас, — ведь будет только справедливо, если вы сможете оценить ее и полюбить еще прежде, чем соединитесь навеки?

— Я не желаю для себя особых прав, — ответил ей принц. — Не в обычае монархов, госпожа, выбирать себе нареченных по зову сердца; нет — заключая брак, нужно заботиться об интересах государства, и, будь выбранная вами для меня невеста хоть красавицей, хоть уродиной, умной ли или глупой, я не стану вам ни в чем перечить.

— Ах, негодяй! — неожиданно вспылила королева. — Да ведь я знаю, что ты влюблен в недостойную пастушку и не хочешь с нею расставаться. Брось ее — а не то прикажу казнить ее на твоих глазах. Но если ты без колебаний уедешь и хорошенько постараешься ее забыть, я оставлю ее подле себя и буду любить так же сильно, как сейчас ненавижу.

Принц, побледнев так, словно он уже расставался с жизнью, раздумывал, как поступить, и видел надвигавшиеся отовсюду невыносимые страдания. Зная, что его мать — самая жестокая и мстительная королева на свете, он боялся, что сопротивление разозлит ее, и первой, кто от этого пострадает, окажется его возлюбленная. Наконец, принужденный дать ответ, он согласился уехать, — но так, словно принимал чашу смертоносного яда.

Выйдя от матери, принц тут же отправился к себе; сердце у него щемило так, что он едва не умер. Он поведал о своей печали Миртэну; ему не терпелось рассказать обо всем и Констанции, и он нашел ее в гроте — там она скрывалась в часы, когда солнце в цветнике палило особенно нещадно. На ложе из травы, у ниспадавших со скал водных потоков, она расплела косы, и белокурые локоны нежнее шелка заструились по плечам. Она опустила босые ноги в воду и от усталости погрузилась в сон под приятное журчание ручейка. Не слабело очарование даже закрытых глаз ее, ибо ресницы, длинные и темные, подчеркивали белизну кожи. Казалось, вокруг нее порхают грации и амуры, а скромность и нежность лишь придавали ей еще больше привлекательности.

Такой и застал ее влюбленный принц, вспомнив, что и в первую их встречу она спала так же, как и сейчас; однако с тех пор его чувства преисполнились такой нежности, что он охотно отдал бы полжизни, чтобы другую половину прожить с нею. Он немного полюбовался ею, и наслаждение смягчило тоску. Окинув взором ее прелести, он увидел ножку, белее снега. Принц не мог не умилиться; подойдя, он опустился на колени и взял ее за руку. Она тотчас пробудилась и, смутившись оттого, что он смотрит на ее босые ноги, прикрыла их платьем, при этом покраснев, словно алая роза, что распускается с первыми лучами солнца.

Увы! Румянец недолго продержался на ее щеках: она увидела в глазах принца смертельную грусть.

— Что с вами, сударь? — спросила она испуганно. — Я вижу в вашем взгляде такую печаль…

— Ах! Да как же мне не печалиться, милая принцесса! — тяжко вздохнул он, и слезы, которые он был не в силах сдержать, покатились по его щекам. — Нас разлучают. Или мне придется уехать, или вам — испытать на себе всю жестокость королевы. Она знает о моей любви к вам и даже видела вашу записку: мне сказала об этом одна из ее фрейлин. Не имея ни малейшего желания понять мою боль, она посылает меня к королю, брату моего отца.

— О чем вы, принц? — воскликнула Констанция. — Покинуть меня, по-вашему, означает спасти мою жизнь? Как могли вы даже подумать такое? Да мне легче умереть на ваших глазах, чем жить вдали от вас.

Речи столь проникновенные, как и следовало, часто прерывались всхлипываниями и рыданиями; влюбленные, не предвидевшие разлуки и еще не изведавшие ее тягот, страдали от этого еще сильнее. Они тысячу раз поклялись друг другу не изменять своим чувствам, и принц пообещал Констанции вернуться как можно скорее.

— Я еду лишь затем, — сказал он ей, — чтобы рассердить дядю и его дочь. Тогда он больше не захочет отдавать мне ее в жены. Я всячески постараюсь не понравиться ей и преуспею в этом.

— В таком случае, не показывайтесь ей, — взмолилась Констанция, — ибо, как ни старайтесь, а наверняка придетесь ей по душе.

Оба плакали так горько, прощаясь с такой трогательной тоской и клянясь в любви столь пылко, что одни лишь простые заверения в том, что их нежные чувства никогда не угаснут, служили им настоящим утешением.