— Может все-таки расскажешь, что здесь происходит? Во что вы меня впутали?

Захария вопросительно поднял брови:

— Тебя? А откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?

Анна осеклась, сообразив, что сболтнула лишнего:

— Нетрудно догадаться, — она твердо посмотрела в глаза вампиру. Тот выдержал взгляд, и ухмыльнулся:

— А тебе не кажется, что у тебя звездная болезнь?

Врет и не краснеет!

— Нет, не кажется. Расскажи мне, что случилось.

Захария стал серьезным, и покачал головой:

— Это слишком сложно, и не твое дело.

— Если в нем говорится обо мне, то мое, — отрезала Аня. Вампир прищурился.

«Она так уверенно говорит об этом. Но как она догадалась? Мы же имен не называли», — он опустил взгляд в землю. Да, это действительно было ее дело, и она каким-то образом знала об этом. Но как?

— Ну хорошо, скажу я тебе, и что с того? Тебе от этого легче не станет.

— Станет, — заявила Анна, думая, что хуже и тяжелее уже быть не может. Захария вздохнул.

— Белла меня убъет, — едва слышно пробормотал он, и подняв голову, сказал:

— Да, ты права – речь действительно шла о тебе. Тот случай...на биологии...когда ты порезала руку скальпелем...тогда моя болезнь снова дала о себе знать, но то, что видела ты...этим дело не ограничилось.

— В смысле? – спросила Аня. Захария пожал плечами:

— Странно, но твоя кровь вызвала сильнейшее обострение болезни. Я заперся в своей комнате на три дня, потому что знал, что стоит кому-нибудь попасть в поле моего зрения, и ему конец – я просто наброшусь, и разорву всякого, кого увижу. Я много раз видел и чувствовал кровь, но ни одна еще не вызывала такой...— он опустил голову, -...дикой жажды.

Анне казалось, что ее ноги прибиты к полу – она не могла двигаться. Ей было страшно за Захарию, и она не знала, что сделать или сказать, чтобы хоть немного разрядить атмосферу, и облегчить нарастающую тяжесть в груди. А вампир тем временем продолжал:

— Изабелла, не увидев меня некоторое время в школе, забеспокоилась, но я ей ничего не сказал, солгав, что простудился. Но встала еще одна проблема.

— Какая? – спросила Аня.

— Чтобы пережить обострение такой болезни, как у меня, нужно некоторое время не принимать кровь, чтобы организм смог немного отвыкнуть от нее. Мы с Изабеллой всегда вместе охотимся. Я конечно смог бы обойтись и без этого, но она настаивает, волнуясь за меня, а мне-то в принципе все равно, — Захария слегка скривил угол рта, похоже такая чрезмерная забота ему претила, — И вот, когда я не принимал человеческую кровь почти два месяца, она заметила это, и начала допытываться.

«Скорее всего эту сцену я и видела, тогда, в гостиной» — подумала Лола.

— Мне пришлось все рассказать, и теперь, она, к сожалению, винит в этом тебя, хотя ты здесь непричем. Но Белла упрямая, и ее не разубедишь.

Лолита молчала. А что она должна была сказать? «Ударь эту Беллу пару раз о стену, чтобы извилины на место встали»? Нет, этот вариант явно не подходит.

— Ничего страшного, Захария. Пускай я ей не нравлюсь – это ее дело, но скажи мне вот что: то что ты сказал – это правда, но вся ли? – она очень внимательно посмотрела на него. Захария сузил глаза:

— Все, что ты должна сейчас знать, ты знаешь, — сказал он, — Я не хочу тебе врать, что это вся правда, но это то, что ты можешь знать.

— А есть что-то, чего я не должна знать? – спросила Анна, догадываясь, что это за информация. Что-то, что Захария тщательно скрывает, и скорее всего это связано с его фамильным древом.

«Если бы Изабелла ничего там не нашла, то он бы не стал скрывать что-то от меня, а это значит...» — у Анны черные круги поплыли перед глазами. «Это значит...»

Захария бесшумно подошел к ней, чуть наклонившись (он был на голову выше Ани), чтобы в полумраке коридора лучше разглядеть ее выражение лица.

— Лолита, с тобой все впорядке?

Лола встрепенулась:

— А, да...я...просто торможу сегодня, вот и все, — она посмотрела на него, и этот взгляд Захарии совсем не понравился – как у загнанной жертвы.

— Лолита, что случилось?

— Ничего, просто мне стало немного нехорошо, — она улыбнулась, надеясь этим ввести вампира в заблуждение, — Я сейчас схожу в медпункт, и что-нибудь выпью. Спасибо, что сказал, и мне правда очень жаль, что я причинила тебе столько проблем. Прости.

Захария промолчал, только успокаивающая улыбка – редкое явление, появилась на тонких губах. Она не делала одолжения, мол, «да все впорядке, я тебя прощаю» или пронзительных бесконечных причитаний в духе: «ах, это я во всем виноват, а ты здесь не при чем и т.д.», она просто подтверждала мирную «ничью» в этой странной и довольно запутанной игре.

Анна махнула ему рукой, и пройдя по коридору, вышла на главную лестницу. Надо же было поддерживать теорию о своем плохом самочувствии и прямого пути к врачу.