– Мистер Тетора. Как ваше самочувствие?

Че понял вдруг, что до самого этого момента думал не словами, а образами. Просто забыл, что для мыслей и общения есть ещё и слова. Это открытие заставило его собираться с силами для ответа чуть ли не целую минуту.

– Мистер Тетора?

– Да... гкхм! Да. Я чувствую себя хорошо. Сколько я... спал?

Доктор удовлетворённо хмыкнул и сделал пометку в наладоннике:

– Чуть меньше недели. Вы помните, как вас зовут?

Ещё один приводящий в тупик вопрос. Конечно, Че помнил своё имя. Вот только оно было как бы снаружи, охватывало разум со все сторон и никак не поддавалось формулировке. Десять секунд мучительной борьбы и наконец:

– Че. Меня зовут Че Тетора.

– Замечательно!
– доктор выглядел так, будто выиграл в лотерее.

Че пытался освоиться со свалившейся на него информацией. Имя, слова, больница. Наверное, он чем-то болен. А этот человек - доктор. Всё логично.

– А вас?

– Простите?
– амарр удивился.
– Ах да, конечно. Лисаах Завель. Я ваш лечащий врач.

Че поморщился, как от резкой боли. Память стала наполнять разум так быстро, словно где-то прорвало плотину. Полёт в Периметр, поиски Нави, пространство Империи... всё это прокрутилось перед ним в безумном калейдоскопе. Себе на беду Че задался вопросом о прошлом, и память, обострённая загадочным расстройством, начала с той же истерической скоростью раскрывать перед ним картины прожитого, двигаясь от настоящего к самому младенчеству. В конце этого безумного видеоряда шёл долгий - не меньше секунды - эпизод, в котором не было ничего, кроме вкуса молока и лица улыбающейся женщины.

– Мама...

Че пришёл в себя, лёжа на полу. Лисаах успел позвать пару санитаров, и те неуверенно переминались сейчас с ноги на ногу. Судя по боли от ушибов, Че бился в припадке, и конвульсии остановились за миг до появления этой парочки.

– Вы в порядке, Тетора? Вы можете мне ответить?

Че приподнялся на руках, его всё ещё пошатывало. Встал на ноги, пошарил руками за спиной, облокотился на кровать. Головокружение прошло, сознание вернулось в норму. Чувство было таким, будто память промыли свежей водой, и сейчас она сияла, отмытая. Вот только что за припадок?

– Могу. Мне уже лучше. Можете объяснить, что со мной произошло?

– О, это долгий разговор.
– Лисаах сделал знак рукой, и санитары, вежливо поклонившись Че, вышли из палаты.
– Но вы упоминали свою мать. У вас были... видения?

– Нет, хм.
– Че нашёл в себе силы на усмешку.
– Ничего такого. Скорее... острый приступ памяти. Знаете, как...
– Че покрутил в воздухе рукой - как фильм, проигранный задом наперёд. Я вспомнил всю жизнь. Как будто бы даже по собственной воле - пробормотал он себе под нос, пока Лисаах воодушевлённо что-то записывал.

– Вы выглядите вполне адекватно. Но всё же. Досчитайте, пожалуйста, от двадцати до одного.

– Двадцать, девятнадцать, семнадцать... простите, восемнадцать, семнадцать...
– Че продолжал считать. Лисаах задумчиво кивал, словно каждое слово Че представляло высочайшую важность.

– Так, теперь в том же порядке только чётные числа.

Тест затянулся на добрых десять минут. Че не выдержал и перебил:

– Простите, доктор Авель...

– Завель, мистер Че.

– Да, именно. Но я всё ещё не понимаю главного: как я сюда попал? Что именно со мной случилось?

Лисаах помрачнел, услышав этот вопрос. Задумчиво пошевелил губами и ответил:

– Вы пережили инфоморфный криз, расстройство сознания, теоретически предсказанное для пилотов капсулы, переживших многочисленные смены тела.

Че помассировал пальцами лицо; пальцы дрожали. Расстройство сознания? Многочисленные смены? Что-то не складывается:

– Но я не так уж и часто... менял тело. Десятка два переходов, не больше. Как я мог?..

Лисаах кивнул, придвинул к себе стул, сел на него и заговорил менторским тоном. Вещал доктор с воодушевлением, явно взявшись за любимую тему. Речь его, однако, не внушала оптимизма:

– Ваш случай уникален. Я вот уже третий год подряд веду исследования возможных побочных эффектов экстренного клонирования по технологии джовиан. Как вы знаете, в плане прогресса джовиане являются своего рода старшими братьями для нашей цивилизации. Принципы переноса сознания, переданные ими, подразумевают глубокое сканирование мозга как информационной, а не органической структуры. По сути, они способны к оцифровке сознания - но при этом сочли возможным передать нам лишь урезанный вариант технологии, напрямую переносящий информационный слепок из погибающего тела в новое, подготовленное к приёму. Однако чистота передачи, даже будучи филигранно отточенной, никогда не достигает ста процентов. Мельчайшие детали инфоморфа могут быть потеряны, но там, где бессильна технология, человека неожиданно спасает природа. Наш мозг содержит механизм, предназначенный для компенсации пробелов в памяти, возникающих в следствие травм того или иного генезиса. Даже если в результате острого демиелинизирующего расстройства ваш мозг "забудет" о ключевых принципах своей работы - со временем описанный мной защитный механизм...

– Доктор, постойте.
– перебил Че разошедшегося медика.
– Я начинаю путаться. Вы, кажется, говорите, что мозг способен восстанавливаться после информационных повреждений.

– Да.
– кивнул Лисаах.
– Если опускать терминологию.

– Прошу вас, опускайте. Я и так понимаю не всё.Так почему же я начал сходить с ума? Что случилось с этим... механизмом?

– Я как раз подходил к этому моменту. Увы, гарантировать вам полное выздоровление я не могу. Но не всё так плохо. Пойдём по порядку.