Суждения, высказанные этими первыми интеллигентами, вышедшими из среды черных невольников, — прекрасный и воодушевляющий пример того, как гуманистическая мысль угнетенного класса инстинктивно стремится к материалистическому объяснению мира.

Итак, чтобы негр превратился в социально полноценную личность в буржуазном обществе, нужно было выполнить одно предварительное, но безоговорочное условие — освободить его от рабства. Разумеется, они должны были получить землю — второе решающее условие.

Если бы оба эти условия были выполнены, их дальнейшее культурное развитие пошло бы по одному из двух единственно возможных направлений. Все зависело бы от того, приняло бы буржуазное общество или нет участие в их судьбе. Если да, то есть если бы это общество взялось приобщить четыре миллиона освобожденных от рабства негров к опыту цивилизации вообще и к американскому в частности и при этом придало бы этому делу необходимый размах, проблема сплавления двух рас была бы, вне всякого сомнения, решена.

Если же нет, то есть если бы негры оказались предоставленными самим себе, то в образованных ими поясах массовых земледельческих поселений, отрезанных стеной предрассудка от цивилизованного мира, неизбежно стал бы действовать один из социологических законов, который можно сформулировать так: консерватизм любого культурного комплекса прямо пропорционален степени концентрации человеческой массы, ее изолированности от иных культурных влияний и обратно пропорционален богатству этого культурного комплекса.

Однородные массы негров стали бы действовать как генераторы старой первобытной культуры, мощность которых была бы большей, поскольку их уже не сковывали бы никакие путы. Сошлемся на пример Гаити.

Под влиянием Французской революции в этой стране власть была захвачена рабами — неграми из Гвинеи. Поскольку деспотическая форма правления была на Гаити единственно знакомой победоносным неграм, новый режим оказался всего лишь основательно перелицованной диктатурой номер два с императором, хотя и черноликим, во главе. В этой сельскохозяйственной стране, где революция не рассматривалась как средство к достижению позитивных экономических идеалов и была только отрицанием старого без утверждения новых, более прогрессивных оснований, сельское хозяйство могло вестись только крепостническими методами. Старая плеть надсмотрщика была с отвращением отброшена в сторону, но ее место заступила палка из сахарного тростника!

Во всех остальных отношениях здесь возродился весь культурный комплекс первобытности. На Гаити говорят на первобытном варианте французского языка, поклоняются африканским духам, притом поголовно, не исключая элиты, которая формально исповедует католицизм; основные хозяйственные функции в земледелии, как и положено при матриархате, выполняет женщина; африканская музыка и танцы все еще занимают значительное место в комбинации праздника и труда.

Что касается американских негров, то их плотные земледельческие поселения скорее всего были бы превращены в резервации, во многом напоминающие резервации индейцев.

Что же предприняли северяне — эти самозванные освободители негров? Избавив их от омертвляющей школы рабства, они не слишком желали открыть перед ними двери в школу свободы. Они предоставили их самим себе, но при этом лишили и земли. Соображения расовой солидарности взяли верх — крупные плантаторы сохранили в неприкосновенности свои латифундии, и в результате воссоединения Юга с Севером негры превратились в рабов всего американского общества.

Так называемая гражданская война в Америке была ведь в сущности буржуазной революцией, возмущением неистового буржуазного духа против агрессивных рабовладельцев, возмечтавших распространить рабство на территорию обоих американских континентов. Их претензии угрожали самой свободе северян, и северяне поэтому дрались за ликвидацию рабства и утверждение нормальных буржуазных отношений на всем Юге, они стремились, короче говоря, дать широкий простор тенденциям буржуазного развития на Юге. Но были ли негры носителями этой тенденции? Существовало ли на Юге вообще буржуазное негритянское движение? Отрицательные ответы напрашиваются сами собой.

Мы уже знаем, что как социально-психологический тип негр не мог иметь социальных претензий буржуазного масштаба, а из этого уже вытекает ответ и на второй вопрос. К тому же северяне (это важно иметь в виду) сыграли роль экспортеров буржуазной революции, и притом как раз в то время, когда южное общество как экономическая система еще не исчерпало своих возможностей: ни способ производства, ни общественное сознание его еще не вступили в полосу кризиса. Не носителей буржуазной тенденции видели северяне в неграх, они были склонны видеть в них существ такого же порядка, как индейцы, которых они шаг за шагом отбрасывали на Запад.

Но не лучше ли нам совершить путешествие на Север, чтобы познакомиться с судьбой живших там до гражданской войны негров? Ведь если северяне появились на Юге в тоге освободителей, то уж наверняка у них на Севере негры были свободны.

Увы, и на Севере негры фактически не были свободны. Токвилю показалось поистине поразительным то, что на Севере негров ненавидели еще больше, чем на Юге, причем сильнее всего как раз в тех штатах, где рабства не было никогда! Эта ненависть, по-видимому, увеличивалась в западном направлении и была особенно сильной в молодых штатах. Один из делегатов конституционного конвента в Индиане заявил в свое время, что "было бы лучше перебить их (негров. — В. П.) сразу, если нет иного способа избавиться от них. В конце концов мы знаем, как пуритане поступили с индейцами, которые были бесконечно более благородными и менее наглыми, чем эта цветная раса".