Слава Мерлину, Невилл потерял сознание до того момента, как шагнуть в пламя, а "отлучившийся по важным делам в Министерство" Дамблдор появился всего пять минут спустя, когда Уизли с Томасом отчаянно спорили о том, что им дальше делать ("Может, швырнуть Лонгботтома в огонь, раз сам он идти не может?"). В итоге находившегося в ужасном состоянии мальчика переправили в больничное крыло, где Помфри быстро залечила его раны и поломанные ребра. Если закрыть глаза на некоторые нюансы, можно сказать, что испытание мужества Избранного прошло на "выше ожидаемого". Вот только почему не радуется директор?

Если бы Гермиона владела легилименцией, она бы знала, что у Альбуса не было сил изображать бурную радость от победы любимого факультета. Директор гадал, что он скажет Фламмелю, когда тот узнает, что Дамблдор про… потерял его философский камень. Причем, что самое обидное, Великий Волшебник даже не представлял, кто его мог украсть. Его верные помощники отпадают — они бы на такое не пошли, у Невилла камня не оказалось, поскольку тот даже не успел добраться до зеркала "Еиналеж", ну а Квиррелл все это время находился под неусыпным присмотром и даже близко к Запретному коридору не подходил.

Разумеется, директор, обнаружив пропажу, сразу вызвал авроров, аргументируя это подозрением в одержимости одного из профессоров. Служители порядка прибыли, скрутили несопротивляющегося Квиринуса и сорвали с него ненавистный тюрбан. Однако никакого Волдеморта под ним не обнаружилось. Более того, разобиженный профессор сам вызвался принять веритасерум и под ним подтвердил, что не крал камень, не является слугой Темного Лорда и не планирует его возрождать.

— Господин директор, Волдеморт умер еще десять лет назад, — не скрывая иронии, заявлял бывший заика, приняв антидот. — Его победил Гарри Поттер. Или вы уже забыли о том, что сами рассказывали газетчикам? Тогда советую показаться колдомедику. Склероз и прогрессирующая паранойя не красят Великого Волшебника.

Дамблдор мог только скрипеть зубами, наблюдая за тем, как его белоснежную репутацию публично втаптывают в грязь. Можно даже не сомневаться — история о ложном вызове впавшего в маразм чародея еще долго будет гулять по аврорату. Именно поэтому на праздничном… или не таком уж праздничном пиру директор сидел мрачнее тучи. И даже любимый засахаренный арахис в шоколаде его не смог приободрить.

Как бы то ни было, а торжество, как и учебный год, подошли к концу. Ученики отправились по домам, преисполненные радостного предвкушения долгих каникул. Но не все радовались, покидая школу. Например, Гермиона Грейнджер, глядя из окна кареты на серую громаду древнего замка, печально вздыхала. За это время маленькой волшебнице успел полюбиться полный тайн и секретов Хогвартс, и она мысленно пообещала себе когда-нибудь обязательно сюда вернуться. Заглянуть на кухню к домовикам, пройтись по теплицам мадам Спраут, наведаться к коротышке Флитвику…

С комфортом устроившийся в просторном чемодане домовик приступом ностальгии не страдал. Он листал древний фолиант — наследие Выручай-комнаты, и думал, что ему срочно нужно подтянуть знания алхимии. Спрятанный в надежном месте огромный красный камень цвета крови так и манил опробовать его в деле. Эх, как же вовремя произошел ритуал привязки! Работавшему в Хогвартсе домовику вряд ли удалось бы вынести драгоценный артефакт из школы, а вот личному слуге Гермионы Грейнджер — запросто! Ведь идиот Дамблдор даже пароля на зеркало не поставил и круг доступа не ограничил. Ну как тут не воспользоваться случаем? А обычный эмоциональный сканер мог обмануть любой психически здоровый маг. И достаточно было Томми подумать, что он собирается отнести камень своей хозяйке, как зеркало тут же выдало ему драгоценность.

Ну а затирать следы своего присутствия домовик наловчился мастерски. Он же весь этот год не бездельничал, а упорно тренировался наравне с Гермионой, раскачав свой магический очаг до приемлемого уровня. Из-за этого его даже домовики начали уважать, что позволило беспрепятственно получить выписку из личного дела Грейнджер, табель с оценками за экзамены первого курса и разрешение заместителя директора Минервы МакГонагалл на перевод в другую школу (кошка совсем потеряла осторожность — додумалась хранить подписанные бланки в ящике стола без серьезной защиты!).

— В общем, можно сегодня же отправить письмо в Шармбатон и начинать учить французский! — решил эльф и довольно оскалился.

Будущее виделось ему светлым и радостным.

Глава 13

Обучение в Дурмстранге имело множество отличительных черт, которые не прижились в других школах магии. Это и традиция раз в год перемешивать учебные группы, и так называемое "временное опекунство", когда к "нюхнувшим пороху" второкурсникам на целый год приставляли учеников со старших циклов (и малышня при деле, и будущим выпускникам хорошая практика в наставничестве), и дуэльный турнир каждый семестр… Перечислять можно долго. Но одной из главных особенностей образовательного процесса по праву считались аттестационные экзамены третьего курса. На них ученики должны были продемонстрировать преподавателям все, чему успели научиться за три года. А если вдруг результат окажется неутешительным — отправиться на переподготовку.

Отчисления в Дурмстранге вообще не приветствовались. Работники школы придерживались мнения, что научить можно даже мартышку, и если ученик не желает демонстрировать положительную динамику роста умений и навыков, то это — вина преподавателя, который не сумел подобрать правильную методику обучения. Поэтому немногие двоечники оставлялись на второй год и долго проклинали свою судьбу, поскольку огорченные наставники устраивали им веселую жизнь, желая доказать, что недаром едят свой хлеб.

У Гарри Поттера проблем с учебой не было. Сдав почти все экзамены на высокие баллы, мальчик не боялся остаться на второй год, несмотря на то, что ему еще предстояло выдержать последнее испытание перед долгожданными летними каникулами — полевую практику. На третьем курсе она заключалась в поимке особо опасного волшебного существа, и Гарри не видел в этом проблем. Непосвященные могут подумать, что данное задание слишком опасно для ребенка тринадцати лет, но Поттер, как и его сокурсники, знал, что "поимка" — это своеобразный тест на внимательность, а вовсе не проверка боевых навыков.