Шрифт:
— Милостивый государь, — строго заговорил товарищ прокурора. — У меня никаких дел с вами нет и быть не может. Мне некогда, и разговаривать с вами я не имею ни причины, ни охоты.
Оп отворил дверь и предложил гостю движением руки выйти.
— Я вас недолго задержу, — остановил его Перепелицын. — Повторяю, всего минут пять.
— Я принуждён буду позвать прислугу.
— Я привёз вам вызов.
Товарищ прокурора усмехнулся.
— Вот как? Вызов? Кто же меня вызывает?
— Я. Я получил сейчас от вашего двоюродного брата Ивана Михайловича, письмо, где он пишет, что на днях будет здесь, и прибавляет: «Неужели никто не вызвал этого негодяя?»
— Замолчите, — сказал Анатолий, взявшись за стул, — и убирайтесь вон.
— Мне стало стыдно, стыдно за себя, — продолжал Перепелицын, — Я понял, что я должен сделать. Если в мире никого не нашлось, чтоб вступиться за оскорбленную девушку, то обязан это сделать я. И вот я прихожу к вам, и бросаю вам прямо в глаза вашу кличку: «Вы — негодяй!» Оставьте стул, — не то я возьму другой, и выйдет драка. Принимаете ли вы мой вызов?
— Нет, — ответил Анатолий, покусывая губы. — Мы это разрешим как-нибудь иначе. Сядьте.
Перепелицын сел.
— Наши шансы не равны, — продолжал Анатолий. — Вам дуэль со мной ничего не даст, кроме некоторого ореола известности, хотя бы в мелких московских листках. Дуэль товарища прокурора, — это что-то слишком оригинальное. Ведь этим я режу всю свою дальнейшую службу.
— Кто думает при таких обстоятельствах о своей дальнейшей службе и о том, что карьера вообще составляет предмет нравственной заботы — дважды негодяй, — также холодно проговорил бухгалтер. — Повторяю, я приехал вас вызвать. Вот моя карточка с адресом. Если вам мало того, что я наговорил вам сейчас, я могу оскорбить вас публично.
Он встал.
— Завтра до двенадцати часов я буду ждать вашего ответа.
Он повернулся и вышел. Анатолий продолжал сидеть в креслах неподвижно.
— Что такое! — проговорил он наконец. — Только этого недоставало! Какая пошлость!
Он встал и сделал несколько шагов по комнате.
— Надо как-нибудь выпутаться из этого дела. Но как?
Он остановился и посмотрелся в зеркало. Лицо было возбуждено и красно.
— Как я пойду к ним в таком виде? — беспокойно подумал он.
Он намочил полотенце водой, вытер лицо, причесался. Ещё постоял с минуту, сказал: «Гм!» — и пошёл к своей невесте.
X
Трудно было надеяться на то, чтоб дело можно было уладить мирным путём. Анатолий повёз дам посмотреть будущее обиталище молодых, но всё его радужное настроение пропало. Барыни ахали, восторгались, говорили, что это рай, а старуха, увидя пальму, сказала, что это «сады Семирамиды». Ширмы произвели потрясающий эффект, хотя невеста покраснела при виде обнажённого торса и сказала: «Это ужас что такое!» Мать говорила: «Папенька очень доволен будет, наперёд знаю. У папеньки очень много вкуса!» Она вспомнила, как он отделывал их новобрачную квартиру. Хотя он был тогда ещё почти совсем бедный, но купил на полог кровати такой красной материи, что больно было смотреть, и все гости жмурились, и даже у неё у самой вскоре сделалось воспаление век. Как женщина расчётливая, старая гречанка посоветовала завтра же всем сюда переехать. Для этого надо было только купить кухонной посуды, серебра, белья, дров, керосину, кочергу, самовары, щёток, — и всё будет готово. А то жить в гостинице — это прямо убыточно.
Она тотчас же стала приводить в исполнение свой план, забрала дочерей и поехала на Петровку, где у неё были какие-то знакомые магазины. Анатолий остался один и стал обдумывать своё положение.
Посылать завтра к Перепелицыну секундантов — было немыслимо. Это значило губить всю свою будущность. А между тем бухгалтер ждать не будет, — и необходимо его так или иначе умиротворить.
— Принять вызов, но отложить поединок насколько можно — другого выхода нет.
Он сел к столу и стал писать.
«Милостивый Государь! Я согласен. Но дела принуждают отложить решение вопроса на месяц. По прошествии этого времени я к вашим услугам. Соблаговолите ответить».
Через час принесли ответ.
«Милостивый Государь! Я не могу согласиться на столь долгую отсрочку ни в каком случае».
«Я не могу рисковать всем, — написал ему в ответ Анатолий, — потому что в моих руках сосредоточено много служебных бумаг, и в них заключается судьба многих людей. Я всё должен привести в порядок. Мне нужно четыре-пять дней. Думаю, что вы не настолько кровожадны, чтобы не подождать столь незначительный срок. Даю вам слово — я проведу ночи над работой, — и покончу всё в возможно скором времени»…
На это был получен ответ:
«Хорошо, четверо суток я вам даю».
Четверо суток — срок большой. В четверо суток многое могло случиться. Надо было действовать, действовать осторожно и осмотрительно.
Он сидел у себя в номере за бумагами. Было уже поздно, одиннадцатый час, когда прислуга заявила, что его хочет видеть барышня.
Он думал, что это Лена, и сказал: «Очень рад». Но лакей впустил Сашеньку. Сашенька была, как всегда, весёлая, свежая, с неизменной улыбкой.