Венанго когда-то был фермерским городком, а теперь это умирающий фермерский городок. Мои одноклассники смотрели футбол, играли в футбол и разговаривали о футболе. Конечно, за исключением тех моментов, когда они говорили о сельском хозяйстве и, в частности, о животноводстве, которое, по-видимому требовало странно называющихся и довольно пугающих процедур, требующих огромных резиновых перчаток, закрывающих всю руку до плеча. Большинство обитателей Венанго жили тут с давних пор. Один мальчик в нашем классе всё ещё считался чужаком, из-за того, что его семья жила в Венанго всего два поколения.

Моя сестра, которая была младше меня на три года, вписывалась в общество куда лучше, чем я. По крайней мере она оказалась способной формировать дружеские отношения. Я же, в сравнении с ней, был ботаном, а это было задолго до того, как это стало казаться крутым. Я был владельцем одного из двух компьютеров на пятьдесят миль вокруг. У меня было устройство для изготовления бирок, выдавливавшее буквы на узких полосках пластика, при помощи которого я изготовил надпись «Франклин Во, Астрофизик» и прикрепил на двери своей спальни. Я не вполне понимал, что значит слово «астрофизик», но мне казалось что это звучит замечательно.

Также я строил и запускал модели ракет, и в те дни, когда погода была достаточно хороша для их запуска, мы с мамой гонялись за ними по пшеничным полям. «Она спускается вон туда!» — кричал я, стремглав продираясь через ряды колосьев. Обычно места падения ракет было несложно найти, так как их яркие парашюты ложились на зелёные поля яркими кляксами. Помню, что одну мы всё-таки потеряли, это была красно-белая масштабная модель зенитной ракеты Найк-Аякс. Мы с мамой в её поисках несколько часов вместе топтали пшеничные поля. Она вернулась ко мне несколько потрёпанной через несколько месяцев, когда владелец поля нашёл её в своём комбайне и вернул мне.

Пока остальные мальчики играли в футбол на пыльном поле за школой или спорили о достоинствах Денвер Бронкос и Даллас Ковбойз (дискуссия, неизбежно порождавшая больше тепла, чем света), я проводил время изучая электронику, аэронавтику и программирование на ассемблере процессора Z80.

В социальном смысле я был гармоничен настолько же, насколько белка в клетке с доберманами. В начальной школе все вокруг были для меня совершенно чужими. Я не могу вспомнить, чтоб у меня был хотя бы один друг.

Несмотря на всё это, я был счастлив. Я любил строить и запускать свои ракеты. Я любил учиться. У меня выработался ненасытный аппетит к книгам, которые я получал по почте, заказывая их по каталогу, что брал в школе. Детали и моторы для ракет я получал тем же способом: посылая заказ и потом с нетерпением ожидая прибывавшую через несколько дней большую белую коробку.

Как я ни был отчуждён, не помню чтоб я когда-нибудь горевал об этом. В действительности я выучил несколько важных уроков: моё счастье не зависит от того, что обо мне думают другие люди, моя жизнь принадлежит мне самому и что с ней делать — решать мне.

Когда мне было двенадцать, родители купили мне невиданную роскошь — телефонный модем на 300 бод для моего маленького компьютера. Интернета ещё не было, но по всему свету люди устраивали так называемые электронные доски объявлений или BBS: компьютеры подобные моему, управляемые собранными на живую нитку кривыми программами, позволяющие людям звонить на них и оставлять свои сообщения. Большинство таких систем были ужасающе несовершенны и давали доступ только одному пользоватателю в каждый момент времени.

Этот медленный модем позволил мне впервые связаться с людьми, которые разделяли мои интересы. Не важно, что никто в школе не был мне близок. По ночам, когда мои родители ложились спать, а цена на междугороднюю телефонную связь снижалась, я мог включать свой модем и беседовать с людьми по всей стране, порциями по шестнадцать шестидесятичетырёхсимвольных строк.

Это внезапно привело к получению телефонного счёта, от которого в удивлении открывались рты. После нескольких дискуссий за кухонным столом, я согласился ограничить время, проводимое на BBS. Но мысль о том, что есть другие люди, с которыми я могу общаться, как бы мало их не было, сохранила мой рассудок.

Тем не менее набор социальных навыков, которые можно получить через текст, ограничен. В тот год, когда я закончил среднюю школу, мои родители переехали в Кейп-Корал. В одно мгновение из школы с сорока учениками я оказался в школе с двумя тысячами. Когда в первый день обучения в старшей школе я пришёл в класс, я был почти парализован культурным шоком.

Я быстро понял, что если я хочу участвовать в чём-то похожем на социальное взаимодействие, мне надо много навёрстывать. Я вступил в ракетомодельный клуб. Я вступил в компьютерный клуб. Я узнал что это такое — иметь друзей (открою секрет: это чудесно). Я стал сходиться с людьми, поначалу робко. И я делал множество ошибок. Трудно взаимодействовать с людьми, не понимая правил. Первые пару лет во Флориде у меня было впечатление, что все остальные люди действуют по инструкции, известной всем, кроме меня.