Анна хохотала вместе с подругой над этой сценой. Так их и нашел Генри, когда зашел в гостиную.

– Чует мое сердце, что вы, леди, смеётесь надо мной, - кисло улыбнувшись, сказал Генри, целуя Луизу.

– Нет, что ты, - успокоила Анна брата. – Просто Лу рассказывала, как любит кататься в парке со своим кузеном.

После этого леди вновь громко расхохотались, а Генри едва сдерживая улыбку, погрозил сестренке пальцем.

Поговорив еще немного с подругой, Анна осталась наедине с братом. Генри выбрал кабинет отца, так как это место было непроницаемо для звуков. Выбор брата озадачил Анну. Что такого хотел сказать Генри, что никто не должен услышать? Даже Лу.

– Присаживайся, Анна, - спокойно сказал брат, усаживаясь в кресло у камина и указывая на соседнее с ним.

– Генри, ты заинтриговал меня. В чем дело?

– Анна, ты счастлива с Чарльзом? – вдруг спросил Генри, закинув ногу на ногу и оперевшись подбородком на свою ладонь.

– Да, Генри, разве незаметно? – с улыбкой спросила Анна.

– Заметно, - тихо протянул Генри. – Какой он супруг?

– Очень хороший, - с улыбкой ответила леди. – Добрый, ласковый, нежный, веселый и очень любящий. Любит радовать меня подарками.

– Он не всегда был таким, - серьезно посмотрев в глаза сестре, произнес брат. – Представь себе высокомерного светского циника, добавь к этому мои холостяцкие загулы и помножь это на десять раз. Таким был Чарльз.

Нарисованная братом картина совсем не соответствовала тому Чарльзу, которого знала Анна. Казалось, они говорили о другом человеке.

– Ты шутишь, Генри, - тихо прошептала Анна.

– Нет, Энни, - так же тихо ответил брат, переводя взгляд на ковер перед ним. – Худшего зятя найти было сложно. Он был моим командиром в армии. Мы его все ненавидели. Всем полком. Бестолковые приказы, полное пренебрежение уставом, жизнями подчиненных и их судьбам. Такой он был в Индии.

Анна сидела, замерев в кресле.

– Зачем ты мне всё это говоришь? – пораженно прошептала леди.

– Потому что он резко поменялся, - ответил Генри. – Однажды, по его велению, мы были на марше в горах. Жара, джунгли и все прочее. Вдруг на тропу посыпались камни, и его завалило вместе с лошадью.

Анна глубоко вдохнула, представив, что могло бы произойти. Она могла его потерять, так и не ощутив того счастья. Он жив! Чарльз дома, ждет, пока ты вернешься!

– Мы уже обрадовались, что он помер, - продолжил брат, не глядя на Анну. – Но коллективно решили откапать засранца, чтоб отправить останки в Англию. Все-таки он был наследником герцога Карлайла.

Анна, почувствовала, как слезы катятся по щекам. Перед глазами она видела кучу камней и своего любимого под ней.

– Представь наше удивление, когда мы поняли, что этот стервец жив, - фыркнул Генри. – Кто-то предлагал бросить его там, на тропе, но я решил, что это жестоко. Я был его комендантом и вроде как отвечал за него. Мы вернулись в расположение полка и отнесли Чарльза в лазарет.

Анна затряслась, поняв, что теперь она в неоплатном долгу перед братом.

– Спустя почти месяц он очнулся, - продолжал рассказ Генри, погрузившись в воспоминания. – Сначала молчал, и только таращился на нас всех. Стал тихим как мышь. Бродил по расположению как тень. Тогда я понял, что что-то не так. Раньше он бы сразу стал орать и отдавать приказы. Глотка у него луженная. А тут молчит, ходит и смотрит. Потом история с нашим полковым брадобреем. Чарльз не подпускал его к себе, отрастил приличную бороду, пока я не убедил его, что это безопасно. Заставил сначала четырех солдат побрить перед ним. Потом он заговорил.

Генри вдруг рассмеялся своим воспоминаниям.

– Жаловался на обувь, еду, одежду. Потом он стал вносить изменения в нашу жизнь. Казармы, форма, оружие, отношения с подчиненными, даже правила ведения боя и дисциплина. Казалось это другой человек. Наши еще настороженно относились к нему, пока он не стал проводить переговоры с местными. Мы всегда действовали одинаково. Ставили свои условия, а в несогласных стреляли. Неудивительно, что к нам, мягко говоря, плохо относились.

Генри замолчал. Анна, шокированная рассказом брата, тоже молчала. Генри никогда так подробно не говорил о службе в армии.

– Он изменил это, - вновь заговорил брат. – Стал договариваться с ними. Его даже просили участвовать в переговорах между самими местными. И сам он стал выглядеть по-другому. Если раньше он был просто высоким и худым как жердь, то со временем нарастил мясо на костях. Местные стали уважать его. За четыре года, что прошли с того случая в горах, он кардинально изменился сам и изменил нас. Если раньше мы плевали на него и делали вид, что слушаем приказы, то теперь ребята в полку уважали и подражали ему. Раньше, чтоб мы встали с кровати и стали упражняться на плацу? Такого не было. Мы пили, тискали распутниц, играли в карты и стреляли. Вот чем занимается британская армия в своих колониях. Но не новый Чарльз. Он не запрещал нам ничего. Просто не пил и не играл в карты, не приглашал женщин к себе. Он смотрел на нас и вздыхал. Этого было достаточно, что пристыдить тысячу солдат. К нам стали относиться нормально. Солдаты, которые переводились в другие полки, потом слезно просились назад. Однажды нас заставили участвовать в подавлении бунта местных. Пришел приказ, и мы выдвинулись. Там погибло много местных и восемнадцать наших ребят. Чарльз ушел в отставку на следующий день. И я вместе с половиной нашего полка. Через месяц, ушла вторая, когда пришел какой-то дурак на место Чарльза. Это совпало с сообщением, о смерти старого герцога, так что официально эта причина отставки. За четыре года местные задарили его подарками в благодарность. Он принес им мир, что, по сути, и должна делать наша армия в Индии, а не быть кучкой вооруженных головорезов. Чарльз перед отставкой большую часть отдал своим людям. Мы поровну поделили золото и прочее. Когда я приехал домой, узнал, что он перестраивает свой дом. Помнишь я уезжал на месяц? Я был у герцога. Раньше перед его домом был небольшой пруд. Теперь этот пруд представляет собой фонтан во внутреннем дворе нового особняка. В наследство старый герцог оставил ему только имя, да долги. Чарльз стал вкладывать деньги в разные предприятия по всей Европе. И я за ним. Анна, я не привозил много денег из Индии, я заработал их уже здесь. Чарльз увеличил свое состояние в двадцать семь раз и моё в шестнадцать. Если бы я знал об этом раньше, сразу же попросил бы его вложить мою часть, но как говориться успел на то, что осталось.

Анна слушала историю брата и не верила. Столь кардинальные перемены не свойственны человеку. Что могло так повлиять на Чарльза?

– Я позвал тебя сюда, Анна, чтоб сказать, что рад, что ты стала женой этого человека, - сказал Генри. – Но если ты вдруг почувствуешь, что он изменился. Стал другим. Таким как раньше. Циничным, грубым мерзавцем, ты должна сказать мне.

– Генри, - пораженно прошептала Анна.

– Анна, - перебил Генри. – Я не шучу. Такие перемены слишком кардинальны. Возможно, они временны. Хоть и прошло уже почти шесть лет, все может быть.