Попросил “Халу” не включать свадебный марш

и не говорить речь — сами видите, свидетелей нет, цветов нет, невеста в черном, жених хоть и в пиджаке, но ниже ее ростом, кольцо — одно на двоих. Эти

тетки преследовали нас повсюду, как обломки империи.

Были среди них и такие, кого ты называл “Галантерей-

ной секцией”, особо противные. “Рыбный отдел или

Галантерейная секция?” — спрашивали мы друг друга, когда надо было охарактеризовать очередную тетку.

Ты предпочитал честную и вонючую “рыбу”. На отсут-

ствие марша “Галантерейная секция” согласилась, на

отсутствие речи — нет. Произнесла ее в сокращенном

варианте, глядя на нас холодным равнодушным взгля-

дом. Кольцо ты надевал дрожащей рукой, но справился.

А потом тетка сказала:

— Молодые, поцелуйте друг друга.

Я хотела сделать ритуальный чмок, но неожиданно

ты стал целоваться всерьез. Для тебя это было важно?

Иванчик, а вдруг ты жалел, что настоящей свадьбы не

было? Ни фаты, ни белого платья, ни пьяной драки, ни

жениха мордой в салат? (Одна из твоих фразочек: “Всё,

что вы видите за этим столом, сделано руками

жениха”.) Почему мы никому ничего не сказали

и никого не позвали? Чего боялись? Сглазить? Ранить

Катю? Когда через шесть с лишним лет я выходила

замуж за Лешу Тарханова, всё было точно так же —

без свидетелей, без колец, без цветов, без гостей и без

марша. Правда, в наличии был огромный живот —

восьмой месяц беременности. Но тогда было понятно, почему мы делаем это так тихо, — я не хотела причи-

нять тебе боль.

Ровно через месяц после моей второй свадьбы

тебя не стало.

30.

104

18 мая 2013

Вечером в день нашей свадьбы мы пошли в Дом кино.

А куда же еще идти отмечать? Это было время

непрерывных банкетов и фуршетов, которые устра-

ивались для своих перед премьерами. Туда просачива-

лись специально, чтобы поесть и выпить на халяву.

Помню, как ты восторгался немыслимой пизанской

башней из еды, которую выстроил на своей небольшой

тарелке один московский кинокритик.

— Посмотри, он умудрился даже прошить ее

креветками на зубочистках. Талант!

Удивлялся умению Мишки Трофименкова неза-

метно спрятать бутылку за занавеску в начале банкета, чтобы неожиданно, подобно фокуснику, достать ее

в конце, когда всё было уже выпито и съедено.

Конечно, в Доме кино ты был своим, и мы ходили

на все премьерные банкеты, хотя ты не выпивал ни

капли. Тебя обожали тамошние тетушки. Перед

фильмами тебя часто просили выступить, сказать

несколько слов, представить группу и т.д. Ты делал это

спокойно, уверенно, с юмором, с достоинством.

Я всегда волновалась, видя, как твоя маленькая фигурка

поднимается на большую сцену и как ты наклоняешь

микрофон, чтобы до него дотянуться. Но когда ты

спускался в зал и садился рядом с немым вопросом:

“Ну как?”, — я никогда не говорила: “Здорово!

Отлично!”. Не обнимала тебя, не брала за руку.

В лучшем случае пожимала плечами: “Да всё нормально”.

Почему, почему я не могла поцеловать тебя и сказать:

“Я тобой горжусь”?

Я ведь так гордилась тобой, правда. Чувствовал ли

ты это?

31.

106

19 мая 2013

Почему мы никому не говорили, что собираемся

пожениться? Даже моих родителей мы просто

поставили перед фактом — в день свадьбы. Шока не

было, ведь мы с тобой уже полгода жили вместе. Мама

обожала тебя, была счастлива, что из моей жизни исчез

Маркович, а про твое бешеное алкогольное прошлое

почти не знала. Зато знала, что ты сдуваешь с меня

пылинки, часто выходишь на сцену в Доме кино, чита-

ешь лекции и умеешь очаровать пожилых женщин.

Мы сообщили сенсационную новость всем

знакомым, которых встретили в тот день. Ты сиял от

счастья: “Моя девчонка!” И я внутренне сияла, но

считала правильным сохранять царственное достоин-

ство — дура, дура, дура. Сергей Николаевич недавно