Внезапная и совершенно нехарактерная для нее вспышка ревности заставила Фриду оторопеть. И Стефан, конечно же, воспользовался моментом, прочитав мысли женщины на ее лице.

– Не могу сказать, что твои подозрения беспочвенны, дорогая. Но, если это тебя успокоит, могу сказать: Одри - одна из моих сводных сестер.

– Сестер?
– механически переспросила вампирша.
– У тебя их много?

– Я знаю пятерых. Верующие люди говорят, что о мертвых следует упоминать только в хорошем ключе, но мой покойный отец до последнего дня своей жизни увивался чуть ли не за каждой женщиной.

Фрида не сдержала улыбку.

– Пять дочерей - и только один сын?

– Представь себе, дорогая. Пять очаровательных цветов на нашем семейном древе, один прекраснее другого - и только один наследник. Как-то отец, здорово набравшись виски, сказал, что у меня есть старший брат, но я списал это на пьяные фантазии. Что бы там ни было, а моих прав на владение империей никто не оспаривал.

– Значит, ты устраиваешь вечеринки для узкого круга со своей сестрой.

– Вечеринки для узкого круга ценителей, - поправил Стефан, делая глоток вина. Он стоял перед кухонным окном и смотрел в темное небо.

– Украшений?

– В том числе.

– Ты с ними спишь?
– неожиданно для себя спросила Фрида.
– Со своими сестрами?

Мужчина медленно повернулся к ней, и в его карих глазах промелькнула искра заинтересованности.

– Сплю? М-м-м… нет. Я бы это так не называл. Ни одна из моих сестер в этом плане меня не привлекает.

– Не понимаю тебя, мой дорогой. Ты сам сказал, что они очаровательны.

– Вот поэтому я не хочу с ними спать. Мне нравится наблюдать за тем, как они спят с другими.

Откровенность Фриду смутила, хотя ничего необычного в таких предпочтениях она не видела.

– О… понимаю, мой дорогой. Так вот что значит “для узкого круга ценителей”.

– Именно. Кто-то любит посмотреть, кто-то предпочитает, чтобы на него посмотрели. Можно сказать, что мы нашли друг друга.

– Думаю, мне бы у вас понравилось. Я люблю, когда за мной наблюдают.

– В следующий раз я обязательно возьму тебя с собой.

– Ты настолько щедр, что готов делиться и своим, мой дорогой?

Стефан отставил бокал, подошел к Фриде и заглянул ей в глаза. До того, как женщина сняла туфли на каблуке, они были почти одного роста, а теперь он казался выше, и она вдруг почувствовала себя слабым беззащитным ребенком. Совсем как тогда, почти триста лет назад, когда ее создатель наконец-то рассказал ей о своей любви и спросил, согласна ли она получить от него бесценный дар - вечную жизнь. Сложно было представить двух более непохожих людей, чем Стефан и отец, но их все же что-то объединяло. Что-то бесконечное, светлое, мудрое и глубокое - и вместе с тем манящее, обещающее все удовольствие в двух мирах. В этот омут хотелось броситься с головой, не думая о последствиях, растянуть до бесконечности каждое мгновение, насладиться им сполна, вынырнуть на поверхность, вдохнуть побольше воздуха и снова исчезнуть под поверхностью.

– Не моим, - ответил Стефан. Он с нежностью погладил подбородок Фриды, заставляя ее поднять голову.
– Пока что не моим.

Самый сладкий, самый желанный на свете поцелуй, прикосновение, о котором она мечтала с тех самых пор, как взяла его за руку в зале театра. Фриде показалось, что она отрывается от земли и летит по темному парижскому небу, совсем как Прародительница Лилит, мать всех вампиров, отправившаяся на поиски потерянных сыновей и дочерей, детей со странным знаком “дурного глаза” на спине между лопаток. Наверное, именно это и чувствовала Мать: острый восторг предвкушения, переполняющий душу. Страсть первобытной чистоты, о которой в современном мире могут рассказать разве что питающиеся удовольствием вампиры, да и то не каждый. Она найдет кого-то из них - и подарит ему всю себя без остатка, отдаст, не жалея и не думая дважды.

– Уже твоим.

***

– Я покажу тебе луну над океаном. На побережье почти нет света, и она выглядит так, будто ее нарисовал какой-то чудак-художник. Ты любишь луну?

Фрида не отвечала, и Стефан, видимо, решив, что она задремала, бросил на нее короткий взгляд. Он лежал на спине поверх одеяла, курил и щурился от попадавшего в глаза дыма, напоминая ей сытого и довольного жизнью кота.

– Люблю, - нарушила молчание вампирша.
– Очень люблю. Ты возьмешь меня с собой?

– Я же сказал. Я покажу тебе луну. Да и не только луну. Я хочу многое тебе показать. Ты когда-нибудь бывала в Штатах?

– Ни разу, мой дорогой.

– Тем лучше. Тамошние места приведут тебя в восторг.

Вампирша положила голову на подушку и замерла, не отрывая взгляда от профиля мужчины. В холодном лунном свете его черты стали четче, и ей в голову пришла забавная мысль - он похож на темное существо. Если бы не цвет волос и смугловатая кожа, сошел бы за юного темного эльфа. Высшего, конечно же. Такие иногда живут по соседству с красивыми одинокими женщинами и заставляют бедняжек краснеть при каждой встрече. В Стефане было что-то от темного существа. Какая-то нездешняя, нечеловеческая уверенность в себе, осознание превосходства над окружающими. То, что Фриде не понравилось бы в вампире, она находила привлекательным в человеке. Тело помнило его прикосновения, она чувствовала его запах на своей коже, прикасалась подушечками пальцев к слегка припухшим от поцелуев губам. Может быть, в этого смертного этой ночью вселился отец?.. Глупые мысли, но только создателю удавалось заставить ее тело петь, как идеально настроенную скрипку, наполнять каждую клеточку волшебным эликсиром. От его прикосновений кровь превращалась в огненное вино.