– Зачем ты так с Электроником обошлась? – спросил ее напрямую, понимая, что по-другому с ней действовать не получится, клин можно вышибить только клином. Женя была одним из тех людей, которые вместо того, чтобы просто отгородиться от мира, ощетинилась еще и шипами со всех сторон, агрессивно реагируя на каждую попытку хоть как-то прорвать эту защиту. Электроник не сразу это понял, поэтому и получил сразу в ответ со всей силы, будучи не готовым к подобному, но Эдварду приходилось иметь дело и с более сложными субъектами. Там, где шипы нельзя обойти, их можно просто сломать.

– Тебе какое дело? – зарычала Женя на него, сразу став похожа на разозленного ежика, – Тебя это совершенно не касается! Думаешь, раз тут за тобой все бегают, то все можно? – наверное, такое выражения лица должно напугать, если только не знать, что за ним все равно ничего реального нет. Конечно, она могла и накричать, но нападать такая девушка не хочет, ей будет достаточно оставаться в своем зацикленном мирке.

– А если скажу, что есть дело? – он снова ее остановил, поймав за локоть, когда библиотекарша снова попыталась пройти мимо, – Самой было приятно говорить ему такие вещи? – в этот раз, кажется, попал в точку. Женя снова попыталась вырвать, но чтение книг и сон в библиотеке явно не шли в пользу ее физической формы, и только задергалась, не в силах сделать больше ни шага.

– Да отвали ты от меня! – рявкнула на Эдварда, но за мелькнувшими в полумраке очками он все-таки успел разглядеть полные обиды и разочарования глаза. Девушка сама себя тихо ненавидела за то, что сделала, и напоминание об этом только еще больнее ее ранило. Конечно, жестоко, но именно в этом направлении и следовало бить дальше, – Я сейчас кричать буду!

– А ты знаешь, как было больно ему? – прошипел Эдвард, снова удержав ее на месте – Можешь мнить себя сколько угодно недотрогой, но это не значит, что можно вытирать ноги о других! Парень первый раз в жизни решился что-то сказать понравившейся ему девушке, а ты вместо того, чтобы хотя бы как-то ему помочь, просто взяла и сломала его! И ради чего? – он отпустил Женю, смотревшую на него одновременно со злобой, разочарованием и непониманием.

– И ничего я ему не понравилась! – библиотекарша бросила в Эдварда с вызовом, – Думаете, я ничего не понимаю? Что же вы меня даже в лагере оставить в покое не можете? Что я вам такого сделала? – девушка явно сдерживалась от того, чтобы не заплакать. Слова Эдварда пробили столь нужную брешь в выстроенной броне отчуждения, и теперь через нее прорывалось все накопившееся внутри.

– Ты думаешь, что над тобой кто-то издевается? – Эдвард в отчаянии покачал головой, – Что же все тут с ума сходят… Святое Небо! Женя, ты хоть знаешь, каких сил Электронику стоило просто подойти к тебе и позвать на танцы? Он в тебя как мальчишка влюбился… Небо, да он и есть мальчишка! И никогда даже не пытался хоть как-то обидеть! – Женя внимательно слушала, прижав книжку к груди, но даже не пыталась прерывать, – Дай ты ему хоть какой-то шанс, прежде чем так жестоко с ним обращаться… Я не знаю, что у тебя было до этого лагеря и, честно говоря, не особо горю желанием и знать, это твоя жизнь, а не моя. Только если тебя здесь кто-то и захочет выслушать, то только Сыроежкин…

– Зачем ты все это говоришь? – спросила Женя уже тише, глядя на него исподлобья и уже, видимо, совсем по-другому смотря на то, что делала, – Тебе то что?

– Скажем так, – вздохнул Эдвард, – я пытаюсь помочь там, где могу это сделать. У меня в этой жизни накопилось слишком много неоплаченных грехов, но хотя бы здесь я могу сделать доброе дело. Хочешь верь, хочешь нет… – он пожал плечами, – И в любом случае, я прошу тебя, сходи сейчас на площадь и подойди к Электронику. Он после разговора с тобой света белого не видит…

– Я подумаю, – кивнула Женя, старательно пряча от него глаза. Может быть, даже что-то и получилось, понадеялся Эдвард, глядя, как она засеменила дальше по аллее. Только самому захотелось рассмеяться от того, каким стал в этом «Совенке», прежде не обращавший внимания на такие мелочи, как человеческие чувства.

– Ну что, сводник? – дверь приоткрылась и оттуда, ехидно улыбаясь, выглянула Алиса, – Решил другим личную жизнь налаживать? – уже успела переодеться и, кажется, отлично слышала весь разговор, все равно у этих домиков звукоизоляция была почти нулевая.

– Это ты меня таким сделала, – улыбнулся Эдвард, – не думаю, что стал бы тратить свое время на подобное раньше…

– Неужели? – Алиса снова улыбнулась, – зайди на минутку, – ее голова снова исчезла в проеме, но дверь осталась открытой, пришлось принимать приглашение.

Вздохнув, Эдвард снова зашел в комнату, где обнаружил Алису, стоявшую перед ним в своем красном платье, отлично подчеркивающим уже вполне оформившуюся фигуру, оставлявшим открытыми руки с плечами, на которых висели только тонкие поддерживающие бретельки, и ноги ниже колен. Девушка, задорно улыбаясь, чуть покрутилась, стараясь показать себя со всех сторон.

– Ну как тебе? – первоначальная улыбка прошла и даже немного смутилась, задавая такой вопрос, но Эдвард в ответ только рассмеялся и, недолго думая, обнял ее.

– Ты самая красивая, даже нет никаких сомнений, – смело признался, чувствуя, как девушка обняла его в ответ, доверчиво прижимаясь к нему, – Ради только тебя одной стоило попадать в этот «Совенок».

– Может, хотя бы сейчас расскажешь, как же ты сюда попал? – поинтересовалась Алиса, поднимая на него взгляд, – Я просто уже не могу вот так от тебя чего-то ждать. Ты порой такой закрытый бываешь, словно что-то скрываешь… расскажи уже…