– Эдвард, ты опять какой-то грустный сидишь, – к нему подсела Мику, когда Алиса взялась за вторую песню, задорно на него поглядывая и уже с ногами забравшись на фортепьяно, жалобно скрипнувшее, но этот мотив он точно никогда прежде не слышал.

– Мику… – он не знал, что говорить о тех эмоциях и воспоминаниях, что разбудила в нем песня Алисы. – У меня иногда бывают такие моменты, когда вспоминаешь прошлое…

– Плохое? – японка кивнула своей головой, от чего ее ультрамариновые хвосты опять заходили волнами, – Может, расскажешь? Тогда полегче станет, нельзя же все вечно в себе одном держать, – она мило улыбнулась и положила голову ему на плечо. В этот момент Эдвард успел перехватить гневный взгляд Алисы, но прерываться из-за этого рыжая не стала, решив отыграть песню до конца, а потом уже устраивать новый скандал.

– Не стоит тебе такое слушать, – отрицательно покачал головой Эдвард, погладив Мику по ультрамариновым волосам, мягким и послушным, – Есть и такие вещи, какие человек никому не должен рассказывать.

– Бака ты! – повторилась Мику, стукнув его кулачком, – Бака-бака-бака! – и на его плечо снова посыпались удары маленьких кулачков, почти незаметные и уж точно безболезненные, но он все равно попытался прикрыться от новых ударов.

– Чего у вас происходит? – Алиса оторвалась от гитары, все же не выдержав, глядя, как Эдвард разговаривает с Мику, пока та спокойно лежит у него на плече, – И чего она тебя лупит, мне интересно? Может и мне бы стоило приложить пару раз? – она усмехнулась своей задорной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего.

– Он все время такой грустный? – почти обвинительным тоном спросила Мику, обращаясь, скорее, к Алисе, – Я хочу его развеселить, а он не поддается… – она неожиданно ткнула Эдварда пальцами в ребра, на что сразу же отреагировал, инстинктивно одернувшись в сторону. Рефлексы срабатывали сами по себе, и на любое неожиданное прикосновение, тем более в столь уязвимое место, реагировал как на возможное нападение, но девочки, кажется, подумали совсем о другом.

– Щекотки боится, – вслух озвучила нависшую над ними в этот момент мысль Алиса, плотоядно улыбнувшись наподобие заправского каннибала, увидевшего перед собой беззащитную добычу. И что самое страшное, примерно такая же улыбка появилась на лице Мику, так что Эдварду не стоило труда догадаться, что ему сейчас грозит. И, как сам подумал в последний момент, прежде чем на него накинулись две девушки, что лучше было бы оказаться на пути у настоящих каннибалов.

====== Осознание. Глава 13. ======

Глава 13.

Эдвард даже не смеялся, банально не получалось, он просто ржал как конь, пытаясь отбиваться от двух девушек сразу, решивших проверить на прочность его защиту. Как оказалось, высокая чувствительность, со временем развивавшаяся из-за частого использования боевого экзоскелета, имела и обратную сторону медали, делая его весьма уязвимым для столь изощренного вида пытки, как щекотка. Алиса с Мику, с пылающими от какого-то изуверского восторга глазами, довели его до совершенно невменяемого состояния, а его гулкий хохот, к тому же усиленный зданием музыкального клуба, имевшего отличную акустику, слышал, кажется, весь лагерь.

Попытки защититься ни к чему не приводили, действительно с ними драться Эдвард не хотел, а его слабые потуги прикрыть столь уязвимые ребра ни к чему не приводили, девочки с легкостью их обходили, не помогла даже попытка укрыться за большим медным тромбоном, в результате чего духовой инструмент с грохотом полетел на пол, порядком помявшись. Щекотка закончилась лишь сама собой, когда девушки запыхались, а Эдвард так и вовсе находился в полубессознательном состоянии, хватая ртом воздух и вытирая раскрасневшееся лицо, по которому уже слезы течь начинали.

– Я, конечно, через многое прошел, – устало сказал Эдвард, все еще улыбаясь как ненормальный, пытаясь справиться с ударной дозой эндорфинов, что только что получил его мозг, близкий к состоянию перегрузки, – но такого со мной еще никогда не устраивали. Святое небо… у меня даже челюсть разболелась… – добавил с обвинительным тоном, посмотрев на девушек, что выглядели невероятно собой довольными.

– Ты такой смешной был! – Мику с ногами забралась на фортепьяно и рассмеялась, – И забавный…

– А еще я мог себе голосовые связки порвать такими темпами, – заметил Эдвард, потерев ноющие ребра, – У меня такое чувство, будто я с кем-то подрался и меня долго били… возможно ногами…

– Можно устроить для сравнения, – беззлобно добавила Алиса, поставив напротив него стул спинкой вперед и, сев, облокотилась на нее, – Заодно скажешь, есть какая разница или нет, – и снова ее хищная улыбка, когда появляется только тогда, когда затевается очередная пакость. И, что самое удивительное, Эдвард начинал к ней постепенно привыкать.

В дверь постучали, а секундой позже, даже и не спрашивая особого разрешения, к ним зашла Ольга Дмитриевна, внимательно оглядываясь по сторонам, словно рассчитывая обнаружить здесь что-нибудь противоправное. Мику сразу же спустилась с музыкального инструмента, но вожатая искала, кажется, что-то другое, но обнаружила только их троих, мирно сидящих здесь, из-за чего в ее сознании произошел некий когнитивный диссонанс, выразившийся в недоверчивом выражении лица, когда оглядывала помещение музыкального клуба.