– Я уже все сказала! – рявкает девушка. – И прошу тебя ответить на один простой вопрос: почему?! Зачем ты меня унижаешь? Что я тебе сделала?! Почему ты меня презираешь?!

– Вообще-то ты задала целых четыре вопроса, - спокойно замечает он и бросает на нее такой взгляд, после которого я обычно начинаю чувствовать себя идиоткой. – А вообще с чего ты все это взяла? Унижаю? Я?

– Почему ты меня игнорируешь?! – кажется, истерика у нее прогрессирует полным ходом, только что до битья посуды и пощечин не дошло еще. – Почему ты никогда не обращаешь на меня внимания?!

– А я должен?

«Да, по ходу, он не только со мной разговаривает по принципу “Вопрос-вопрос”…» - отмечаю я задней мыслью и почему-то усмехаюсь, не то злорадно, не то удовлетворенно, что не мне одной приходится терпеть эти мучения.

Гул в столовой стихает, и все постепенно собираются вокруг их стола и смотрят, словно тут разыгрывается спектакль, как в драмтеатре. И никто не решается вмешаться и попытаться успокоить расстроенную девушку.

– Почему я должен обращать на тебя внимание? – интересуется Эль все тем же ровным тоном. – Если ты за мной бегаешь всюду, где бы я ни был, то это твои проблемы. С чего ты взяла, что мне есть до этого дело?

– Как ты можешь быть таким бесчувственным?! – рыдает Киоко и в какой-то момент кажется, что собирается ударить его, но не делает этого. – Неужели ты не видел, что ты уже давным-давно мне нравишься?! Я ведь влюбилась в тебя еще на первом курсе!

Будь на его месте кто-нибудь другой, он скорее всего поменялся бы в лице. Наверняка, эти слова бы тронули этого человека… Но только не его. Только не Эля. Отвернувшись от Киоко, он возвращается к чаю и пончикам и только пожимает плечами.

– Влюбилась? Нравлюсь? Не смеши меня. Как ты можешь меня любить, если мы за все время обучения и дюжиной слов не обмолвились? – с убийственным равнодушием спрашивает он. – А теперь, если ты закончила, будь так любезна, поутихни и оставь меня в покое. А то крики над ухом не способствуют нормальному процессу пищеварения.

Киоко, кажется, собирается что-то ответить, но передумывает и, судорожно вздохнув и растолкав других студентов, выбегает из столовой, давясь рыданиями. За ней тут же устремляются несколько молодых людей и девушек, видимо, близкие друзья. И стоит им всем покинуть столовую, как гул и разговоры тут же возобновляются.

– Ну ты и придурок, - заявляет Элю какой-то здоровенный детина ростом под два метра, нависнув над ним, когда он все с тем же невозмутимым лицом попивает чаек, издавая громкое «Сюп!».

Эль и ухом не ведет, продолжая обед, словно ничего и не случилось. В любой другой момент я бы, скорее всего, была на стороне этого парня, который, поймав пристальный взгляд Такады, сейчас уходит восвояси. Я очень не люблю, когда человека унижают на глазах у других. Очень. Но сейчас я, к своему же удивлению, не чувствую ничего, кроме какого-то спокойствия и удовлетворения.

– Ну, и из-за чего весь сыр-бор? – спрашивает Такада у Эля, когда толпа зрителей, наконец, рассасывается, и мы подсаживаемся к нему за стол.

Он от ответа не уходит и, похоже, не испытывает ни капли раскаяния или сожаления о случившемся, ровно как и сочувствия к расстроенной Киоко.

– Киоко хотела, чтобы я пошел с ней на завтрашний праздник.

– А почему же ты отказался? – продолжает наседать на него Такада, и ее лицо похоже на лицо мамочки, спрашивающей у сына, почему тот получил «двойку». – Тебя что, уже пригласили?

– Нет, - пожимает плечами он. – Просто я никогда не хожу на все эти торжества и вечеринки. У меня и без того есть, чем заняться. И если она так уж влюблена, как утверждает, то должна была это знать.

– Ты прямо как Кристен, - хмыкает она, хитро прищуриваясь и чуть заметно кивая в мою сторону.

– Ага, я тоже не иду, я работаю, - поддакиваю я, смотря на него и улыбаясь до ушей. – Так что, если будет свободное время, можешь зайти в «Золотые листья». Завтра там будет очень пусто.

Такада приглушенно усмехается в кружку с чаем, конфискованную у Эля, и даже не морщится, отпивая из нее сахарную массу. И она явно собирается вставить какой-нибудь ехидный комментарий, но тут раздается звонок на лекцию, и она чуть ли не за шиворот утаскивает меня из столовой.

– Я смотрю, ты на него всерьез запала, Кристен, - как бы между прочим, замечает Такада, пока мы идем по коридору в аудиторию.

Я только буркаю в ответ что-то нечленораздельное и смериваю ее недовольным взглядом. Но какая-то часть меня, кажется, целиком и полностью с ней согласна.

– Ладно тебе, - примирительно улыбается она. – Могу клятвенно пообещать, что от меня это никто не узнает. Особенно Миса.

«Свежо предание, а верится с трудом…»

На следующий день вчерашняя суматоха начинает казаться мне вполне приемлемой. По сравнению с тем, что происходит сегодня, вчера было все относительно спокойно. На занятиях студенты словно витают в облаках, отвечают невпопад, сидят кое-как и, кажется, больше всего на свете желают оказаться подальше от преподавателей. А время, как и положено по всем существующим законам подлости, тянется до невозможности медленно. И хотя я присутствую только на двух первых лекциях, потому что в 12 часов мне уже надо быть на работе, сидение за партой кажется мне сущим адом. Преподавателя слушаю в пол-уха и рисую в тетради затылок сидящей передо мной девушки. Получается так себе, по крайней мере, моей случайной натурщице лучше этого не видеть…