– Так нечестно! – продолжаю бушевать я.

– Честно, - эхом отзывается Эль.

– Нечестно! Я ненавижу сладкое! – ору я.

– А я ненавижу, когда кто-то заходит в мою комнату, - все с той же убийственной невозмутимостью говорит он. – Так что мы квиты.

Крыть нечем, так что я шумно выдыхаю и недовольно смотрю на него исподлобья, но пончик все же беру. И тут же брезгливо морщусь, когда пальцы погружаются в пудру. Хочется немедленно пойти и вымыть руки, но смысла в этом никакого, так что после секундных раздумий я поступаю как Эль и слизываю с пальцев налипший сахар. Я никогда не любила сладкое. С детства не любила. И вечно повергала практически всех знакомых в состояние крайнего недоумения. Ну как же, маленькая девочка, а сладким не прельщается. Родителей, в особенности маму, это первое время, помнится, даже возмущало, но потом и она отбросила бесплодные попытки научить меня «быть как все». Можно подумать, все жители планеты обожают сладости!

Так что пончик я ем с видом великомученицы, но уже не возмущаюсь – как-никак, сама виновата. А потом все же иду мыть руки, за это время ставшие липкими до невозможности.

– Ну, теперь расскажешь? – спрашиваю я, вновь усаживаясь на диван и широко зевая.

– Нет, потому что ты спишь, - говорит Эль.

– Я не сплю, - пытаюсь возразить я сквозь очередной зевок, но в результате выходит только какой-то невнятный набор звуков.

– Нет, спишь. – Его голос доносится до меня словно из другого мира, кажется, я и правда засыпаю.

Придвинувшись поближе, я бесцеремонно укладываю голову ему на плечо, совершенно не переживая по поводу того, что вполне могу получить по лбу.

– Какой ты противный, - еле-еле ворочаю языком я, не открывая глаз.

– Не отрицаю.

Это было последним, что я услышала. То ли это проклятый пончик подействовал на меня лучше любого снотворного, то ли я просто устала на почве трагических событий этого дня, то ли просто время спать пришло – как никак, на часах горели цифры «02.13».

========== Том 1. Глава 21. Разговоры о жизни ==========

Утром солнце светит прямо мне в лицо. Я чувствую это сквозь сомкнутые веки, но не спешу просыпаться. Уж больно тут тепло и уютно, так что я только поплотнее кутаюсь в плед и поворачиваюсь на другой бок, утыкаясь носом в спинку. Иногда раздается негромкий звон фарфора, а ноздри щекочет аромат крем-брюле, и это гонит сон прочь. Изо всех сил стараясь его удержать, я натягиваю плед на голову. Увы, это не слишком-то помогает.

– Зачем ты пытаешься спать, когда уже проснулась, Кристен? – спрашивает Эль, и я даже сквозь плед чувствую на себе его пристальный взгляд.

Я резко откидываю плед и недовольно смотрю на него одним глазом, ибо второй все еще спит. Эль, как ни в чем ни бывало, сидит в кресле в своей обычной манере и читает газету, держа ее перед собой указательными и большими пальцами. Сомневаюсь, что ее содержимое так уж его волнует, потому что особого интереса в его глазах я не замечаю. Иногда он отпивает из своей кружки чайно-сахарную массу, заедая пирожным, из которого при откусе так и лезет крем, и не обращает ни малейшего внимания на мой недовольный взгляд. Быстро глянув на часы, я обнаруживаю, что еще только восемь утра. Рановато, но надежды на то, что Эль даст мне спать дальше, никакой, так что остается только смириться с неизбежным. Открыв оба глаза и кое-как поднявшись с дивана, иду в ванную, дабы привести себя в божеский вид. Глядя на себя в зеркало, я просто ужасаюсь, увидев там девушку с растрепанными волосами и перекошенным от сна лицом с виду лет на десять меня старше.

Умывшись и собрав непослушные волосы в хвост, возвращаюсь в гостиную. Эль как пялился в свою газету, так и пялится.

– Это что, мне? – я подозрительно кошусь на дымящуюся кружку, стоящую на столике рядом с диваном.

– Тебе, - невозмутимо подтверждает Эль, даже не оборачиваясь.

Я медленно и как-то несмело опускаюсь на диван и с еще большим подозрением смотрю на содержимое кружки, больше всего похожее на мой любимый зеленый чай. Но зная Эля…

Сполна насладившись моим замешательством, этот садист, наконец, отрывается от чтива и ехидно смотрит на меня.

– И в чем подвох? – интересуюсь я. – Сколько сахара ты там размешал? Продолжаешь мстить мне за комнату?

– Ну что ты, какой подвох, - он говорит с такой интонацией, словно я оскорбила его в лучших чувствах. – Там вообще нет сахара.

– Издеваешься? – притворно обижаясь, хмурюсь я. – Чтобы ты да не положил дюжину ложек сахара. Ни в жизнь не поверю!

– А ты попробуй, - усмехается Эль.

Я, по-прежнему хмурясь, беру чайную ложку и зачерпываю в нее чуть-чуть жидкости из кружки.

– И все-таки ты противный, - говорю я, пытаясь собраться с силами и продегустировать напиток.

– Ты и не представляешь, насколько, - отзывается он.

К моему величайшему удивлению, чай и правда оказывается несладким. Совсем. Чудеса да и только. И это настолько неожиданно для меня, приготовившейся к концентрированному раствору сахара, что я просто не знаю, что сказать, а потому просто смотрю на Эля с открытым ртом. И похоже, моя рожа представляет собой такое комичное зрелище, что через несколько секунд он не выдерживает и сдавленно прыскает в свою кружку.