Поэтому сейчас Нанами крепко обняла змея, и тот растаял. Дал волю чувствам. Сжимал так сильно ее хрупкое тело, как мог. Потому что настрадался вдоволь. Его пышные волосы, без того белые стали еще белее от переживаний и охватившего горя.

Томоэ стоял неподвижно. Молчал и лишь смотрел на то, как щека Нанами скользит по плечу змея. Но вдруг она подняла на него свои глаза. Обнимает Мидзуки, но смотрит на него чистым и теплым взглядом. Как всегда смотрела.

— Томоэ, — выводит она его имя одними губами — Прости меня. — самое искреннее извинение за всю ее жизнь.

— Еще одна такая выходка, и я сам убью тебя, Нанами — рычал лис.

Мидзуки сразу пришел в себя. Отстранился от хозяйки и повернулся к Томоэ.

— Только попробуй дикая скотина! — грозно кричал он. — Я тебе руки оторву.

— Прости, — снова извинилась Нанами — Я не соображала что делаю.

— Так то, лучше — выпалил лис угомонив своих внутренних бесов.

— Томоэ, это ты пожаловался Оокунинуши на Акиру? — спросила Нанами. А в ее тоне отчетливо выраженный упрек.

— Нет, конечно. Нанами, ты и правда дурочка. Когда это я жаловался на брата? Тем более Оокунинуши. Я б предпочел сам с ним разобраться, а не сдавать в Изумо.

— Но…тогда кто? Если ты не делал этого, кто мог … — Нанами посмотрела на притихшего змея. Тот покусывал губы от волнения — Как ты нашел меня Мидзуки? — с ужасом спросила она. — Это из-за тебя Кирихито…

— Нет — поспешил с ответом хранитель. Но тут же виновато опустил глаза в пол — Не совсем.

— Что значит не совсем? Что ты сделал?

— И правда гаденыш, вчерашнее веселье, не твоих ли рук дела? — а вот и Томоэ поддел.

— Но я ведь не хотел… — начал оправдываться змей — я пытался спасти Нанами-тян, только и всего!

— А вместо этого чуть не свел ее в могилу…так..ненароком. Ведь ты не хотел! — лис был вне себя, Нанами растерянно приоткрыла рот. Так значит Мидзуки виноват во всем что случилось.

— Заткнись лис! — змей вытянулся в струну, как ошпаренный — А как бы ты поступил на моем месте?! Вчера ты пошел прохлаждаться, с Микаге-доно! Я остался с Джиро-сама и Курамай и тут к нам прибегает Каяко-тян. С порога заявила, что тебя похитил этот ублюдок Акира— змей обращался к оторопевшей хозяйке. — Понятное дело, что нам троим невозможно уделать этого мерзавца, и я поспешил к богине болот и озер. Попросил помощи у нее. Химемико-тян тут же послала с нами лучших екаев. А Каяко помогла Кураме связаться с Изумо. Оокунинуши-сама послал сюда целый отряд. А потом Каяко-тян провела нас к его дому. Этот гад скрыл его магией. Когда мы пришли, Юичи-сама, стал расспрашивать о преступлениях этого недоноска. Ну и Каяко-тян, вывалили, как на духу весь его послужной список. Я им ничего не говорил, кроме того что ты похищена.

— Неужели? — огрызнулся Томоэ — А как тогда они узнали про Мамору и про вырванное сердце?

— Эти вопросы задай Джиро-сама. Он им еще и про свое отрубленное крыло успел накапать. Совсем забыл, что Каяко-тян была не очень многословна. А вот ворон старался на славу. Одним словом, они на пару с Каяко-тян дружненько топили этого гада. Я не причем. И знаешь Нанами-тян, думаю поделом этому мерзавцу. Уж прости.

— Где он сейчас? — грустно спросила Нанами, опустив голову.

— Был в лазарете, пару часов, после того, как его доставили в замок Оокунинуши. А оттуда его направили прямиком за решетку. Как только раны затянулись, и Акира очнулся, на него вновь надели браслет. Теперь остается ждать суда. И мы все едем, в качестве свидетелей. — заявил Томоэ

— Тогда давайте собираться и ехать прямо сейчас. — решительно объявила Нанами.

— Но ведь суд только завтра — сказал Мидзуки.

— Прямо сейчас — отчеканила богиня, заставив змея заткнуться.

— Нанами-тян? — Змей отвел взгляд в сторону.

— Что? Мидзуки мы едем прямо сейчас, и это не обсуждается — Увидеть Акиру просто необходимо.

— Почему ты так подвела нас? — неожиданно спросил змей. Речь шла вовсе не об увечьях, что она вчера нанесла себе в порыве безумия. Богиня поняла это. Но вопрос поставил ее в тупик. Конечно, Нанами понимала, рано или поздно придется объяснится со всеми. И вот время пришло, а она совсем не готова.

— Не сейчас змей — как обычно спас, Томоэ. Сурово посмотрел на Мидзуки — Ты тоже не святой. Твоя вчерашняя оплошность могла убить ее.

Лис вечно бил не в бровь, а в глаз. Особо даже не целясь. Хранитель моментально притих. Возразить было нечего и собственная вина поднималась снежным комом откуда-то с пяток и застывала в глотке. Хотелось сплюнуть это мерзкое ощущение. Не глядя в глаза богини, Мидзуки поспешил выйти из комнаты, прикрыв за собой седзе. Разве тот, кто почти погубил госпожу, имеет право задавать вопросы и требовать на них ответы. Конечно нет.

Томоэ направился к двери, вслед за Мидзуки, но остановившись у входа, посмотрел на богиню через плече, не оборачиваясь.

— Нанами?

— Мм? — виновато спросила она.

— Почему он? — только этот вопрос его волновал. Никаких упреков. Его голос звучит тихо, и в нем разбавлена горькая печаль, боль, сожаление. Но в его тоне нет осуждений.

— Хотела бы я знать, Томоэ — робко ответила, она опустив голову. — Прости меня. Я правда не хотела, чтоб так вышло.

Хранитель ничего не ответил. Молча, оставил Нанами в одиночестве, плескаться в своей вине перед ним, и в бесконечном волнении за Кирихито.