Тучи опять набухли, намереваясь прорваться дождем, и Карин, наплевав на конспирацию, подняла дзампакто вверх.

– Разразись из-под облаков, Дэнко!

Небо осветилось вспышками молний, цепь, появившаяся на рукоятке катаны, болталась под порывами силы, ветер трепал несобранные чёрные волосы, голова чуть склонена, глаза прикрыты. Именно так Карин помнила призыв Хёринмару, это так сильно запечатлелось в памяти, что Куросаки невольно копировала стойки и приемы капитана десятого отряда.

Одной активации хватило, чтобы сократить число пустых на четверть, но, очевидно, что этого недостаточно.

– Ракурай!

Взмах дзампакто, и с кончика меча срывается молния. Ещё один разряд. И ещё. И ещё. Пустые слишком слабые, а воздух достаточно влажный и наэлектризованный, так что монстры мрут, как мухи. После очередного удара Карин понимает, как сражаться более эффективно, и начинает... танцевать. Она кружится в вихре, крутя меч за цепь, выгибается, уходя от атак пустых и собственного дзампакто. Тело послушно выполняет привычные движения, и, кажется, даже усталость проходит.

И всё равно, домой Карин возвращается настолько вымотанная, что нет сил ни думать, ни делать что либо ещё. А по хорошему, надо бы. Надо принять ванну или хотя бы душ. Надо обработать синяки и ссадины – серьёзных ран, по счастью, нет. Надо бы подумать, почему душа молодого человека, попавшаяся по дороге домой, с воплем испарилась в неизвестном направлении, да так, что Куросаки не смогла его догнать, чтобы провести обряд погребения. Она, конечно, знает, что души зачастую боястся синигами, но не до такой же степени. Дикий ужас – вот что увидела Карин в глазах души.

Надо узнать, где пропадает штатный синигами. И надо бы решить, что делать Хицугаей, но об этом думать уже совсем невмоготу.

Хицугая смотрел вслед удаляющейся девушке, ещё раз прокручивая в памяти сцену прощания.

– До свидания! – повысил голос мужчина, надеясь, что это смутит невежу.

– Покеда, – Карин вскинула руку в прощальном жесте, не поняв намёка, – передавай привет Кику!

– Откуда ты?…

Куросаки замерла на секунду, обернулась, и Хицугая заметил, как на губах девушки заиграла мягкая улыбка.

– Учимся вместе.

Тоширо тоже улыбнулся. Всё-таки Кику – действительно солнечная*, если смогла заставить улыбаться даже такую хмурую личность, как Куросаки.

Странная женщина. Умеющая, но не любящая танцевать, предпочитающая футбол. Испугавшаяся его? Хицугая никогда не жаловался на недостаток женского внимания, но чтобы вот так шарахаться от него – такого ещё не было. Или Кику всё же рассказала подружке свою любимую "сказку"? Эта мысль Хицугае не понравилась, и он нахмурился. Конечно, у всех есть свои скелеты, заботливо разложенные по шкафам, но слабо верилось, что сестра стала распространяться о семейных тайнах. Тем более такого сомнительного свойства. А дело-то всего на всего в различном восприятии окружающей действительности: в то время, как Тоширо видел эти самые скелеты, Кику могла лишь судить о странном поведении брата. Это было камнем их многочисленных претконвений, но в итоге каждый оставался при своём.

Хицугая откинул несколько прядей назад, которые упорно не желали лежать в укладке, и развернулся в другую сторону. Время покажет, что из этого выйдет.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Хицугая Тоширо, 23 года

Цвет волос – чёрный

Цвет глаз – голубой

Род занятий – студент 5 курса, видит духов.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Энциклопедия синигами. Flashback.

Мужские немного грубоватые пальцы проводят по срезу последнего звена в цепи. Он абсолютно гладкий, поскольку хозяин любит свой меч, которым он и разрубил цепь. Затем мужчина вставляет этот обрубок в специальное отверстие в стеклянной стене, похожее на электрическую розетку, и отходит к консоли управления странным агрегатом.

– Это устройство не позволит начаться коррозии цепи судьбы, но будет иммитировать ощущения, которые должна испытать душа, чтобы ваша сестра смогла найти свою силу и стать синигами, – поясняет блондин. Куросаки хмуро сводит брови, руки сплетены на груди. Он чувствует, что Урахара чего-то не договаривает, но вместе с тем верит, что Карин не грозит превратиться в пустого. Просто это займет больше времени, а сейчас им некуда спешить.

Карин открывает глаза и видит перед собой тёмные отвесные стены, уходящие вверх, а где-то там виднеется голубой квадрат искусственного неба. Это напоминает разбитую штольню, о которой рассказывал Ичи-нии, но Карин знает, что это не она.

– Итак, Куросаки-сан, – звучит из скрытых динамиков голос Урахары, – ваша задача – выбраться на свободу. Не важно, как вы это сделаете: взлетите птицей или пробьёте стены. Просто сделайте это. Время не ограничено, но постарайтесь не затягивать. Удачи.

...

Сколько уже прошло, Карин не знает; считая число попыток, давно сбилась. Боль накатывает с неотвратимым постоянством и неизбежностью. День, ночь; день, ночь – смена времени суток касается грани сознания, но даже это лишь иллюзия, такая же, как стены. Тело содрогается от очередного приступа, Карин фактически ощущает, как её выворачивает наизнанку, как кости стремятся покинуть привычное место. Как глаза колет светом, а из носа и рта льётся вода, исторгаемая измученным организмом. Как лопается кожа под иссушающим зноем, а пальцы не гнутся от холода. Холод,... и лёд... Карин почти сдалась, решив отдаться во власть ледяной стихии, Его стихии. И верно, ведь сколько стихий перебрала, но ни одна не признала её. Пусть. Сердце останавливается, замерзает, не в силах биться дальше.