Ближе к ночи на мой телефон поступил звонок. Сквозь легкую дрему я протянул руку и уставился на экран. Звонил мой отчим. Сдвинув иконку трубки, я принял звонок.

– Дэни, извини, если разбудил, но у меня две новости и обе хорошие. Значит так, послезавтра тебе нужно быть в Вашингтоне, я договорился насчет встречи. Только хорошенько подумай, стоит ли ввязываться в это дело. А вторая, мама приглашает вас в воскресенье к нам, – выпалил он. – Спасибо за новости, – пробубнил я. – Так вы придете? – не унимался он. – Да, да, – ответил я и сбросил вызов. – Кто это? – сквозь сон спросил Митч. – Питер. Мой отчим. Я завтра улетаю в Вашингтон, и мама устраивает для нас вечеринку в воскресенье, – пробубнил я, обнимая брюнета. – Но это через три дня! – встрепенулся он. – И что? – не понял я. – Ну, мне надо привести себя в порядок. Подобрать костюм. Сходить в парикмахерскую, – не унимался он. – О, Господи, Митч! Ты прекрасно выглядишь. И если уж на то пошло, то у тебя целых три дня. Все, спи, – сказал я и снова попытался уснуть. – А зачем тебе в Вашингтон? – вдруг спросил он. – Мне нужно встретиться с одним важным человеком, – ответил я, не открывая глаз. – С кем? – не унимался брюнет. – С президентом, – ответил я. – Который Соединенных Штатов Америки? – продолжал допрос Митч. – Да, – ответил я. – А зачем? – спросил он. – Хочу одолжить машину времени, – съехидничал я. – Нет, я серьезно, – надулся Митч. – По делам компании, – соврал я, поскольку не известно, чем это еще закончится. – Ну, ладно, – все еще сомневаясь, произнес Митч, но все же угомонился.

На следующий день, под неусыпным контролем и чутким руководством брюнета, я собрал вещи и направился в аэропорт. По дороге Митч не унимался и давал мне советы, как себя вести, что говорить и как смотреть, но я решил себя вести так, как мне посоветовал Питер.

К середине дня в воскресенье я вернулся домой. Моя квартира напоминала сумасшедший дом. Судя по всему, вся пятерка ребят была у нас. Из гостиной доносился почти фальцет визжащего Митчелла. Я прошел туда и увидел следующее: комната напоминала не то салон красоты, не то будуар светской модницы. Митч ругал Кирсти за слишком броский макияж, усиленно стирая с лица девушки косметику. Блондинка, в свою очередь, материла брюнета на чем свет стоит, пытаясь отнять у него влажные салфетки. Ави и Кевин сидели в уголке и откровенно ржали, наблюдая за ними. Эстер, уже при полном параде, примостилась на диване, заваленном различными предметами гардероба, и что-то напряженно изучала в телефоне. Скотт же, лохматый и в одних домашних шортах, скакал по комнате и кривлялся, под громко играющую, музыку.

– Хоуинг, твою мать! Быстро топай в душ! – завизжал на блондина Митч, проиграв битву за коробку салфеток. – Митчи, времени еще вагон. Я все успею, – ответил Скотт, не переставая танцевать. – Мы к шести должны быть готовы, а ты похож на бабуина, только что вырвавшегося из клетки, – не унимался Митч.

Я прислонился к косяку и наблюдал за всем этим бедламом.

– Митч, а ты сам-то когда собираешься одеваться? – спросил я растрепанного брюнета.

Наконец, на меня обратили внимание: Скотт весело помахал мне рукой, Ави и Кевин перестали смеяться и подошли ко мне поздороваться, Кирсти через зеркало послала мне воздушный поцелуй, а Эстер, оторвавшись от телефона, кивнула в знак приветствия и улыбнулась. Митч же стоял и, как рыбка, выброшенная на сушу, открывал и закрывал рот. Наконец, к нему вернулся дар речи и, широко улыбнувшись, он подлетел ко мне и повис на шее.

– Почему ты не позвонил? Я бы встретил тебя, – заботливо спросил он. – Ну, я подозревал что-то подобное, – сказал я, обведя комнату рукой, – Правда, не в таких масштабах. По-этому не стал тебя беспокоить. – Как прошло в Вашингтоне? – тихонько спросил он. – Лучше, чем я мог желать, – ответил я с улыбкой. – Ты устал? – спросил он.

Я отрицательно помотал головой и нежно прикоснулся к его губам своими.

– Тогда топай в душ и одевайся. Все уже приготовлено. Лежит на кровати в нашей комнате, – прервав поцелуй, распорядился он.

Я, повинуясь, пошел в ванную. После бодрящего душа облачился в элегантный темно-синий костюм, нежно голубую рубашку с черным галстуком и классические туфли. Из чемодана вытащил документы и, сложив их вдвое, спрятал во внутреннем кармане пиджака. Когда я покинул спальню, Скотт уже вышел из душа с уложенными волосами, а через час все были готовы к выходу.

Посовещавшись, мы решили заказать лимузин, чтобы не было соблазна сесть за руль в алкогольном опьянении, поскольку я знал, что на вечеринках моей мамы алкоголя всегда предостаточно. Пока мы ехали к дому моих родителей, ребята оживленно обсуждали какие-то свои дела и предстоящий очередной тур, но немного попритихли, когда машина остановилась у парадного входа особняка. Митч, буквально, вцепился в мою руку и восхищенно разглядывал фасад дома.

– Я хочу такой же дом, – прошептал он. – Ну, после свадьбы можно что-нибудь поискать, – так же вполголоса ответил я, накрывая его руку своей.

Он, как вкопанный, встал и уставился на меня.

– Это официальное предложение? – спросил он, хлопая глазами. – А ты согласен? – уточнил я с легкой улыбкой. – Ну, я надеялся на что-то более романтичное, но если это официальное предложение, то скорей согласен, нежели против, – пробубнил брюнет.

Я нежно поцеловал его и сказал:

– Неужели ты думал, что я вот так, на подъездной дорожке дома своих родителей, сделаю тебе предложение. Я придумаю что-нибудь оригинальное, – прошептал я, улыбаясь.

Он смотрел на меня глазами полными счастья.

– И еще. Как бы сегодня не прошел вечер, запомни: ты – самый важный, нужный и любимый человек для меня и мне не важно, что по этому поводу думают остальные, – закончил я.

Вечер был в разгаре. Вопреки моим опасениям, Митч очень понравился моей маме, и вскоре они , как две кумушки, сидели на раритетном диванчике, обсуждали тонкости интерьера и пили вино. Скотт, Ави и Кевин быстро влились в компанию моего отчима и его друзей, которых они пригласили наряду с нами. Кирсти и Эстер очень мило общались с молодыми то ли женами, то ли любовницами компаньонов Питера. Так мы провели часа три, к окончанию которых большинство уже изрядно поднабралось, и в помещении включили музыку. Широкий холл дома моих родителей превратился в импровизированный танцзал, и вся честная компания, невзирая на возраст, отрывалась под современные ритмы. Обратив внимание, что Скотт и Митч уже в хорошем подпитие, я решил действовать.

Объяснять, чем закончилась моя встреча в Вашингтоне, долго и нудно. Могу сказать только одно – мне дали допуск к этому проекту. Всю субботу я подписывал ворох бумаг о неразглашении, неиспользовании в личных целях, конфиденциальности и многих, многих «не». Единственное, на чем я настоял, соглашаясь на этот проект, это допуск Митча и Скотта к информации. И то только в рамках того, что некая девушка, занимающаяся изучением некой биомеханической системы, является ни кем иным, как Нэтали Александрой Лоуренс, ныне считающейся официально погибшей в результате неудачной операции ФБР. От Митчелла я просто не хотел скрывать то, чем мне теперь придется заниматься, а перед Хоуингом — исполнить обещанное. Вот только я ни как не мог придумать, каким образом заставить их подписать соглашение о неразглашении и увезти этих двоих в Венесуэлу, ничего не объясняя. Зачем? Да, потому что я – гребаный романтик! По-этому решил воспользоваться их не совсем трезвым состоянием и потихоньку увел обоих в кабинет Питера, любезно предоставленный хозяином дома по нашей с ним договоренности.