Мы молчали.

– Он должен знать, – наконец, твердо заявил я.

После долгой паузы она, наконец, спросила, продолжая вглядываться в горизонт:

– Дэни, он поет? – Какое это имеет значение? – удивился я и уставился на нее. – Ответь. Он поет? – снова спросила она, посмотрев на меня глазами полными слез. – Да... – тихо сказал я. – Тогда не говори ему, – сказала она и снова отвернулась к океану. – То есть? Как не говорить? А ты? – не понял я. – Дэни, ты до сих пор не понял? Ты думаешь, я по своей воле забралась в эту Тмутаракань? Исчезла из жизни любимого человека и друзей, причем таким жестоким способом? – спросила она. – Не знаю... – оторопел я. – Дэни, это моя личная тюремная камера... Да, она без ограды и почти без надзирателей, но я не могу отсюда уйти. Иначе все, ради чего я пожертвовала своим будущим, обратится в прах, – говорила она, а я все так же не мог понять. – Что же такого произойдет? – спросил я. – Они избавятся от меня! И уберут свидетелей! Правительство не даст угробить проект, длящийся почти шестнадцать лет, – сказала она. – Какое правительство? Какие свидетели? Что за чушь ты несешь? Тебе голову напекло венесуэльским солнцем? – не понимая, удивлялся я. – Правительство США. А свидетели – это вы, – ответила она, смотря на горизонт.

Вдруг она вскочила, приложила ладонь ко лбу и начала вглядываться.

– Все, Дэни! Тебе пора, – заключила она. – Но, – возразил я. – Никаких «но». Ты возвращаешься в Америку и живешь своей прекрасной жизнью, рядом с Митчеллом. И держишь язык за зубами, – сказала она.

Я посмотрел ей в глаза. В них была тревога и боль.

– А ребенок? – спросил я. – Может он когда-нибудь узнает... – сказала она. – А ты? – не унимался я. – Если хочешь, хоть что-то понять, набери мое имя в поисковике. Все, уезжай! Пожалуйста... – уже умоляя, попросила она, периодически поглядывая на океан.

Я быстрым шагом поднялся по дорожке, прошел мимо дома и сел в машину. Завел двигатель и вжал педаль газа, срываясь с места.

Тот же пляж чуть позже

POV Героиня

Я оказалась права, зрение меня не подвело. Небольшая одномоторная яхта приближалась к берегу. Вскоре она причалила. Прямо в воду, с борта спрыгнула женщина, которая вот уже почти пять месяцев заботилась обо мне, внушая страх...

– Здесь кто-то был? – строго спросила она, заметив на песке следы.

«Твою мать!» – выругалась я про себя и ответила:

– Да, какой-то турист заблудился, – непринуждённо ответила я, забирая у нее из рук один из свертков. – Возьми этот, он легче. Тебе нельзя поднимать тяжелое, – остановила она меня, передавая пакет поменьше. – Да, конечно, – ответила я и последовала за ней. – Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила она, оборачиваясь ко мне. – Хорошо. Ребенок опять пинался, – сказала я. – Ты нервничала? – спросила она. – Ну, напугалась немного, когда тот парень спустился на пляж, – соврала я. – Ничего, скоро приедут рабочие. Поставим периметр, и никто больше тебя не напугает, – ласково сказала она, погладила меня по щеке, от чего я дернулась.

Ее взгляд стал снова жестким, она отвернулась и вошла в дом. Я последовала за ней.

– Значит в центр ничего не надо сообщать? – спросила она. – Нет, ничего. Все в порядке. Мы хоть и в глуши, но и сюда могут забредать люди. Что же теперь всех убивать? – ответила я. – Конечно же, нет, – удивилась она, – Я просто должна обеспечить вашу безопасность. – Мы в безопасности, – улыбнулась я, погладив живот. – Ну, вот и хорошо, – расслабилась она. – Лурдес, а когда привезут генератор? Той мощности, что дает старый, не достаточно. Второстепенные системы так и не запустились, – перевела я тему разговора. – Его привезут рабочие через пару недель, – ответила она. – Ну, тогда я пока поработаю с тем, что есть, – сказала я и направилась к двери в подвал. – Не засиживайся. Ты не забывай, что теперь несешь ответственность за две жизни, – в очередной раз напомнив о моем положении, крикнула мне в вдогонку латиноамериканка. – Да, да, да. Тут забудешь, – пробубнила я, спускаясь по лестнице, и погладила по животу, – Милая, хватит плясать на моей печени.

POV Дэниэл

В растрепанных чувствах я добрался до Каракаса. Заказал обратный билет и заселился в отель, поскольку вылет был только через двенадцать часов. Я сидел на кровати и вместо того, чтобы выспаться перед полетом, тупо пялился в стену, пытаясь привести мысли в порядок. «Так... Нэтали жива, это раз. Да, еще и беременна, это два... На этом хорошие новости закончились. Она влипла в какую-то историю, связанную со спецслужбами и правительством. И похоже это что-то серьезное, если они шантажируют ее близкими... Но что же это? Чем им может быть полезна беременная девушка?.. Стоп! Вопрос не верный! Чем им может быть полезен хакер?!» – сообразил я и потянулся к ноутбуку.

Первое, что я сделал, выполнил просьбу Нэт и уставился на экран: «Ни одного результата поиска!» Ситуация повторялась, как с родителями Дэмиана. Вывод напрашивался только один: «Она влипла в эту же историю!»

Я никогда не питал особо теплых чувств к правительству своей страны. Возможно из-за того, что после смерти отца выяснилось, что его пенсионный счет оказался обнулен, в результате махинаций кого-то из профсоюза, и мы с матерью оказались без средств к существованию, поскольку страховки хватило только на оплату похорон. Мать, недолго погоревав по отцу, пустилась на поиски нового спутника жизни, и на этот раз выбирала исключительно обеспеченных мужчин. Таким образом, вскоре нам пришлось, продать квартиру в Нью-Йорке и последовать в Дулут за очередным мужем Маман. Поначалу я возненавидел этот городишко. После шумного мегаполиса он мне казался просто мерзлым захолустьем, пока я не познакомился с Нэтали. Наверное, только из-за того, что тогда на крыльце ее дома, Маман пообещала мне переезд в Лос-Анджелес, я и уехал. Чтобы снова стать частью вечно копошащегося человеческого муравейника, от которого с возрастом начал уставать. Как любят говорить по телевизору: «Америка — стана возможностей!» Хрен там! У тебя будет возможность чего-то добиться только в том случае, если ты отрастишь зубы и когти и будешь рвать за свое. И я отрастил, и рвал. Кто-то говорил: «Золотой мальчик! Ему все на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли!» Да, господа, вы правы, если сутки в библиотеках, месяцы в лаборатории и годы дедлайнов — это то самое блюдечко. Я зарабатывал сначала тысячи, потом десятки тысяч, потом сотни тысяч долларов. Когда моя компания стоила уже десяток миллиардов, я задумался: «А для чего вообще я все это делаю? Для того чтобы доказать, что сын пожарного может чего-то добиться? Или посредственный хакер может зарабатывать большие деньги? Нет! Это было все для того чтобы никогда больше не оказаться на улице, куда тебя выгнал очередной ухажер твоей матери!» И вот теперь сидя, в номере гостиницы столицы страны, о которой я раньше слышал только из новостей, мне в голову пришла еще одна причина: «Я должен помочь единственному человеку, который второй раз в жизни был готов отдать все, чтобы у меня и еще, как минимум, пятерых человек все было хорошо!»

В голове вроде более или менее прояснилось, и мне удалось поспать пару часов перед вылетом. Обратный путь оказался быстрей, то ли с рейсом повезло, то ли принятое решение помогало легче перенести перелет. Но, оказавшись в ЛА, по дороге домой, в голову полезли сомнения: «А что если?..» Я помнил слова Нэтали, что жизнь изменится, если ввязаться в это мероприятие. Меня вполне устраивала моя жизнь. Работа, которая приносила мне удовлетворение, комфортная квартира, пусть и с двумя соседями и любимый человек. Когда вспомнил о Митче, по телу растеклось тепло. Захотелось побыстрей обнять моего невероятного брюнета.