POV Героиня

Вопрос, который задал Митч по поводу моего возвращения, терзал меня все чаще и чаще, пока я оставалась на этом ранчо. Особенно тяжело было, когда Мэриэнн болела. Каждый раз я боялась, что это что-то серьезное, учитывая, где мы были и то, что с момента рождения ей не было проведено ни одного нормального обследования.

Ребята приезжали по мере возможности, и по закону Мерфи, в самые тяжелые моменты, когда Скотт или хотя бы кто-нибудь из близких людей были нужны мне больше всего, этого не происходило. А на все мои вопросы «Когда это, к чертовой матери, все закончится», я получала все тот же неизменный ответ.

Конечно же, я не была на свадьбе Дэни и Митча. Хотя свой «медовый месяц», а точнее неделю, они провели рядом со мной. И даже сделали импровизированную церемонию специально для меня на пляже. Священником выступал Скотт, а после этого мы устроили вечеринку с поеданием разных вкусностей и танцами.

Каждый раз после их отъезда, казалось, что и жизнь исчезала из этого дома вместе с ними. Снова начинались серые будни. Работа, сон, еда. Единственной отдушиной были Мэриэнн и короткие переговоры со Скоттом по спутнику. Малышка на удивление росла здоровенькой, несмотря на обычные детские болячки, вроде режущихся зубов, ветрянки и элементарной простуды. Скотт постоянно меня успокаивал, либо при разговоре через ноутбук, либо лежа рядом. Говорил, что это рано или поздно закончится, что мы будем вместе, и больше не будет этих миль, разделяющих нас, что мы вернемся в наш дом или купим новый, что Саманта будет жить с нами и помогать с Мэриэнн, и я больше никогда не буду одна. Это помогало, но ненадолго, поскольку очередная длительная разлука просто уничтожала во мне надежду на чудо. Чудо стать вновь «живым», свободным человеком. Таким вот образом мы дожили до первого Дня рождения Мэриэнн. На празднике были все, даже Дэрек удостоил нас своим присутствием, немного испортив всем настроение.

Следующий год прошел по тому же сценарию. Работа, короткие встречи с ребятами, тихое отчаяние от того, что весь этот ад никогда не кончится, потом ремиссия.

Человек – удивительное существо! Он привыкает ко всему, если это необходимо, если другого выхода просто нет… Он привыкает к боли, переставая ее замечать, привыкает к одиночеству, к безысходности. Ему остается только два варианта: либо сложить лапки и плыть по течению, ожидая, что все само собой разрешится, либо прекратить мучения любым известным ему способом.

Я плыла по течению, вот только без надежды. Ребята приезжали все реже. Под конец третьего года, пребывая в этой зоне отчуждения, Митч и Дэни перестали приезжать из-за ребенка, который недавно у них родился. Мальчика назвали Майклом Грегори Грасси-Смитом, в честь их отцов. Уж не знаю, как выглядела суррогатная мама, но мне казалось, что малыш принял что-то по чуть-чуть от каждого отца, судя по фото, которые привозил Скотт в редкие посещения. Он приезжал все реже. Популярность группы росла, было запущено множество каких-то параллельных проектов, и это занимало почти все их время. Да и сам Скотт изменился, стал взрослее что ли… Все меньше времени проводил у нас, ссылаясь на жуткий график.

Единственное, что не менялось – его безоговорочная любовь к дочери. Они могли часами возиться в песке, носиться по дому или играть в какие-то безумные игры. Но перед его отъездом все заканчивалось одинаково, заплаканное лицо Мэриэнн по поводу его отъезда, тихое шушуканье ее со Скоттом, потом колыбельная в исполнении папы. И вот уже спящий ребенок сопит на моем плече, бережно переданный мне, и дежурный поцелуй на прощание...

Секс, конечно никуда не исчез из наших отношений, но согласитесь сложно сохранить страсть, или вообще им заняться, если между вами засыпает маленький комок с копной русых волос...

С каждым днем я понимала, что все меньше надежды вернуть нашу прежнюю жизнь. Пока в одно прекрасное утро все не изменилось...

– Лурдес, ты не видела вчерашние отчеты по последним тестам с нейроинтерфейсом? – кричала я, поднимаясь по лестнице к ее комнате, – Мне кажется, я забыла...

Я замерла на пороге от увиденной картины. Всегда сильная и грозная доктор Гонзалес сидела и ревела, сжимая какой-то конверт. На кровати лежал почти собранный чемодан и дорожная сумка.

– Лурдес, что случилось? – тихо спросила я, оглядывая полупустое помещение.

Она оторвала взгляд от стены и впервые за все это время одарила меня счастливейшей улыбкой.

– Все... Закончилось! – радостно сообщила она. – Что закончилось? – не понимая, что происходит, смутилась я. – Я возвращаюсь! – выкрикнула она. – А я? А мы? Что будет с нами? – испуганно спросила я. – И вы! Задание завершено! Проект сворачивают! – выдохнула она облегченно, протягивая точно такой же пакет мне. – Здесь документы: твой восстановленный номер социального страхования, паспорт, бумаги для Мэриэнн и чек, – объясняла Лурдес, утирая слезы счастья. – К полудню сюда приедет группа свертывания и нас отсюда вывезут до Каракаса, а там лети, куда душа пожелает, – уже немного успокоившись, говорила она.

Я словно во сне пялилась на желтый конверт с гербом США, все еще не веря в то, что это происходит.

– Нэтали, очнись! – встряхнув меня, Лурдес уставилась мне в лицо, – Беги, собирай вещи! Мы убираемся отсюда!

Я, словно ополоумевшая, ринулась в свою комнату. Не задумываясь над порядком, закидывала вещи в чемоданы. Только когда первая волна радости схлынула, я присела на край кровати и все же распечатала заветный конверт и заглянула внутрь. Все было так как сказала Лурдес, за некоторым исключением, в нем лежал контракт и письмо: