– Тим доходчиво объяснил, что так нельзя, – хмыкнул Тодд, потирая лоб. – Злишься?

– Злюсь, – честно признался Грейсон.

– Я могу извиниться? – голос Джейсона был слишком усталым. Да и даже не видя лица брата, Дик понимал, что тот разбит и подавлен. Что двухдневное напряжение окончательно измотало его, и признание было выдавлено через силу в попытке это напряжение убрать.

– Можешь, – Грейсон тоже сел и слегка вздрогнул от раската грома.

– Как?

– Почеши мне спину.

– Дик, я серьезно, – Тодд обернулся и посмотрел на старшего брата, пытаясь понять, насколько сильно тот издевается.

– Я тоже очень серьезно, – вздохнул Грейсон. – У меня адски чешется спина, а если я потянусь сам, опять потрескается корка на ранах, и я буду получать по шее от Альфреда.

Он действительно не шутил. Раны затягивались, и без последствий было не обойтись. Уже несколько дней все тело неимоверно чесалось, но нестерпимым это ощущение стало именно сегодня. Дик пересиливал себя и не трогал зудящие незажившие места, но на спину его выдержки не хватало. Тем более что там остались только шрамы.

– И ты перестанешь злиться? – уточнил Джейсон, пересаживаясь так, чтобы было удобнее исполнить просьбу.

– Зависит от тебя… Господи, да! Чуть пониже еще. И под лопаткой тоже.

Тодд только усмехнулся и продолжил свое занятие, тем более что Дик едва ли не мурлыкал от удовольствия.

– Кайфуешь?

– Ты прощен, – довольно протянул Грейсон. – Так уж и быть.

– Как легко тебя, оказывается, подкупить, – хмыкнул Джейсон. – А я тут уже приготовился долго и занудно ныть о том, как мне стыдно. Даже слезу собирался пустить, чтобы растопить твое заледеневшее сердце.

– Не надо, – Дик выгнулся, насколько позволяли раны, чтобы брату было немного удобнее. – Из нас двоих за плаксу я.

– С чего это?

– Это же у тебя на руках уже два раза рыдал, – пояснил Грейсон.

– Ну ты сравнил тоже! – Тодд фыркнул. – Ты рыдал, потому что у тебя лютый отходняк. А я собирался из корыстных целей. Тебе бы стало меня жалко, ты полез бы обниматься и простил меня.

– Засранец.

– А то я не знал.

Они рассмеялись, окончательно избавляясь от того, что висело между ними. Не сдержавшись, Дик все-таки сгреб младшего в охапку, чувствуя, как тот снова, как и когда-то очень давно, прижимается в поисках защиты и поддержки. Грейсон не знал, может ли он сейчас дать брату то, что ему требуется, но старался изо всех сил.

– Мне все-таки становится лучше, – задумчиво произнес он, когда Джейсон, поборов минутный порыв, выпутался из его объятий. – Галлюцинации все реже. И со страхом бороться немного проще.

– Это хорошо, – отозвался Тодд, включая ночной свет и усаживаясь напротив. – Ты нашел, во что верить?

– У меня всегда есть во что верить, – ответил Дик. – Нужно было только встряхнуть мне мозги, чтобы я начал в это верить. А ты с этим неплохо справился.

– Нужно было всего-то бросить тебя на один вечер, чтобы ты дошел до неадекватного состояния и расцарапал себе шею, – самодовольно хмыкнул Джейсон.

– А потом вытащить меня из этого состояния, – напомнил Грейсон. – Я говорил вам всем кучу гадостей, но вы все равно остались рядом. Каждый по-своему. И не дали мне сдаться. Как тут в вас не поверить?

– Только в нас и стоит верить, – согласился Тодд. – Я только одного понять не могу.

– Чего?

– Зачем ты шею себе разодрал? – поинтересовался Джейсон, не особо надеясь на ответ.

– Из-за галлюцинаций. И воспоминаний. Я сидел на цепи, – неожиданно легко признался Дик.

– Что?

– День на третий меня посадили на цепь, – Грейсон опустил голову, погружаясь в воспоминания. – Ошейник, все дела. Я дрался, пока мог, вот меня и решили ограничить.

– И получилось? – спросил Тодд.

– Думаешь, я сдался бы просто так? – немного обижено отозвался брат. – Нет уж. Я был слишком буйным пленником, пока еще мог соображать.

– Поэтому получил кнутом?

– Я не помню, как меня били кнутом, – медленно проговорил Дик.

– А электричеством он тебя не пытался приструнить? – не унимался Джейсон, радуясь тому, что старшего наконец-то удалось развести на разговор.

– Нет. Вроде бы, – ответил Грейсон. – Ему очень нравилось бить меня. И унижать.

– Дик, – вопрос слишком давно вертелся на языке, но задать его Тодд решился только сейчас. – Они не… не трогали тебя?

– Я не помню, чтобы меня насиловали, Джей, – тихо проговорил Дик. – А если такое и было, то я не хочу вспоминать. На самом деле я не помню очень многого. Видимо из-за наркотика. Иногда во сне бывают вспышки, но лучше бы их не было, потому что я словно заново все переживаю. И с чего ты вообще решил, что меня могли изнасиловать?