Спустя пару минут в кабинет премьер-министра секретарь внесла поднос с синенькими чашками. Крепкий чёрный чай иллюминат старательно размешивал, растворяя кусочек сахара, покуда у председателя правительство тёплое кофе со сливками было выпито залпом.

– А иностранный капитал разве не будет способствовать агитации в нашу пользу?

Джек ничего не ответил, лишь, незаметно ухмыльнувшись, раскрыл папку с неким документом и положил на стол перед премьером.

– Пропаганду необходимо начинать незамедлительно, если хотите аналогичных результатов в 2012 и 2008 годах.

– Хотите сказать, что то, чтобы вы мне предложили – сработает? – съязвил Медведев, неспешно листая папку. – Вам сколько? Двадцать семь? Тридцать? Но такого я ещё не видел.

– Как говорил один из величайших агитаторов прошлого, – медленно протянул Джек. – Вы недооцениваете силу пропаганды.

– Хорошо, что вы предлагаете?

– Собрать ЦК партии и начать незамедлительный разгром оппозиции.

– В Питере нестабильная ситуация, вот ты с ними и разбирайся. Я – публичное лицо, а ты – пропагандист. Потом доложи о результатах.

– Докладывать? – возмутился Джек. – Не забывайте – кто я, Дмитрий Анатольевич. Понимаете ли вы, что не по вашей воле я явился сюда, а по своей? Понимаете ли вы, что если запланированная кампания сойдёт на импровизацию, то это будет означать неминуемый разрыв и крах системы, которую мы воздвигали более полувека? Ведь я не всемогущ, и вы не всесильны – прекрасно знаете, что власть, лишённая авторитета, хуже, чем явное безвластие.

– Я не понимаю, – растерялся премьер. – Ты постоянно докладывал о съездах в регионах и говорил, что люди, насыщенные и удовлетворённые материальными благами, жалуются лишь на обыденные трудности, присущие любой стране.

– И я не отрекаюсь от своих слов, – любезно отвечал Джек. – Всё то, что вы читаете в социальных сетях, есть не что иное, как провокации, направленные против государства. Сноуден сообщал, что создаются фальшивые аккаунты, с которых и рассылаются негативная, поддельная информация. Вы же своими глазами видели те видео, обвиняющие партию во всём, на чём свет стоит.

– И не только видео: статьи, переписки – множество гнусной клеветы, – печально произнёс Медведев, отложив в сторону планшет.

– Скажу, без обложек: русский народ всегда отличался негативным отношением к государственной власти. Помните Пушкина? «Паситесь, мирные народы. Вас не разбудит чести клич…» Что ни делайте для их благополучия – они найдут виноватого во всех своих злоключениях. И это всегда только власть. И так было постоянно.

– Мы же выделяли бюджетные средства, а им всё не хватает… – скорбел премьер.

– Бюрократия, Дмитрий Анатольевич. Не мне вас утешать, я не публичное лицо, но вы сами должны держать себя в руках. И не забывать опыт истории.

– Ты с кем-то проводишь параллели?

– Опричнина Ивана IV, помните? Когда государь покарал изменников-бояр? Когда челядь распоясалась, необходимо затянуть узду!..

– Так ты говоришь о терроре? – с тревогой спросил премьер. – Евгений, но это…

– Когда ничего иного не остаётся, мне жаль, необходимо применить подобные меры против воров и радикальной оппозиции. Это ваш долг. Идёт война, наша армия терпит поражение. Поэтому предвыборную кампанию необходимо начать с ликвидации террористически настроенных граждан. По закону военного времени.

– А что скажут в народе? Мы специально не поддавали огласки наши военные поражения.

– Дмитрий Анатольевич, терроризм пресекается безоговорочной ликвидацией. Народ это одобрит.

– Но не будет ли это повторением 93-его года?

– Нет, тогда карательный сигнал исходил от волеизъявления Ельцина, а теперь это необходимые меры. Я прошу от вас только подписать документ и согласие на тотальные действия всероссийского масштаба – чтобы они приобрели законный характер.

– Для этого законопроект должен быть рассмотрен в Думе.

– Он уже был рассмотрен на закрытом заседании. Принят в первом чтении большинством парламента. Поэтому остается только подтверждение главы исполнительной власти, то есть вас.

Медведев покрутил в руках документ, словно проверяя его на подлинность и, убедившись в этом, с тяжёлым сердцем черкнул по нему ручкой размашистым жестом. Джек с улыбкой бережно принял документ обратно, при этом заботливо произнеся: «Италия уже давно приняла подобные меры, потому там слабая преступность и оппозиция».