Он идет наверх, переступая ступени, которые, как он знает, могут выдать скрипом его шаги. Аккуратно толкает дверь и застывает на пороге комнаты. Пытаясь понять, что тут вообще было.

Дэрил, у нас тут была вечерина. Все комнаты были заняты, и мы решили занять на время твою. Ты ведь не против?

Что за на хер?

Он бросает на постель батончики и банку из-под локтя, ставит остальное на тумбочку, замечая перевернутую обложкой вверх книгу. Пытаясь не обращать внимания на рубашки на постели, которые вмиг вызывают в нем раздражение и злость. Как и само вторжение в его комнату. В его жизнь. Зря все-таки перед вылазкой он привел рыжую сюда. Очень зря…

Когда баба стирает тебе рубашки, это уже не просто потрахушки. И это надо прекращать. Он думал, что между ними все ясно, а она, твою мать, уже стирает его рубашки…

Он устало скидывает арбалет на пол возле двери, потом также одним движением сбрасывает на пол чистые рубашки. На короткое мгновение испытывая чувство вины за свой поступок. Не вина рыжей, что она…

Херова ночь. Ну, прямо ночь воспоминаний сегодня, не иначе, твою мать…

Он падает на постель спиной и закрывает глаза. Надо скинуть с себя грязные шмотки. Надо хотя бы немного облиться водой в ванной комнате, смывая с себя пот и грязь. Надо. Но так не хочется вставать. Просто закрыть глаза. Просто провалиться в сон. В котором все еще возможно…

Чертова копша не стреляет. Он сам не тупит, как последний кретин, а уводит ее. Уносит. Утаскивает. Даже выворачивая руки, которые тянутся в сторону паренька. Все одно и то же. Прочь от этих коридоров. От этих стен. От этой копши.

Он не проебывает ее в больничном коридоре. Он не проебывает ее потом. Когда кто-то свыше, словно услышав его немой крик, возвращает ее обратно… Делая ему такой важный подарок, которого у него никогда не было раньше.

Который в реальной жизни он все-таки проебывает…

Дэрил закрывает лицо руками, а потом все-таки встает с постели, понимая, что сейчас точно не уснет. Достает из кармана жилета маленькую потрепанную книжицу, находку этой вылазки, и кладет к остальным. Закрывая на обложке слова «Детское насилие» красивой картинкой с голубым небом и ярко-желтой рожью, поверх которой идет название книги.

Голубое – как ее глаза. Желтое – как ее волосы. Как ее поло.

Он вдруг вспоминает, как нашел ее поло. И пальцы сжимаются в кулак.

Ее долбанное желтое поло, давно потерявшее яркость цвета. Бурое от запекшейся крови. Ставшее просто грязной тряпкой.

Тупик. Конец. Конец всему для него.

Когда закрывается какая-то дверь, открывается другая. Так любит говорить этот херов проповедник, которого они когда-то нашли на камне в лесу. Так он сказал Дэрилу как-то, когда они еще только были в пути к своей новой жизни.

Но вот вопрос – хочет ли Дэрил, чтобы открывались другие двери? Иногда ведь можно постоять у закрытой, прислонившись к ней лбом. Надеясь, что она когда-нибудь снова распахнется…

И еще потому, что просто не хочется идти ни в какие другие.

Дэрил обливается водой в ванной, когда слышит, как тихо открывается дверь в его комнату. Почти без лишнего звука. До тех пор, пока не бьется об арбалет, который он так и не кладет на привычное место. Дэрил тут же хватает полотенце и выходит навстречу своему ночному гостю. Стараясь как можно быстрее что-то найти, чтобы накинуть на обнаженный торс. Он быстро подхватывает с пола одну из рубашек и натягивает на плечи, молча глядя на Рика, присевшего на край его постели.

– Привет, - говорит ему Рик. А потом добавляет.
– Ты давно вернулся?

– Нет, - качает головой Дэрил. – Я же помню, что папочка велел вернуться до полуночи…

– Иди к черту, - отвечает ему Рик беззлобно на подшучивание над его волнением и тревогой. – Как все прошло?

Дэрил пожимает плечами и мычит неопределенно. И Рик улыбается уголками губ, понимая по этой расслабленности Дэрила и его настроению, что все прошло хорошо.

Что они никого не потеряли из его группы.

– Что? – наконец спрашивает Дэрил, не понимая, почему Рик сидит и молчит. И так смотрит на него. Ему охренительно не нравится этот взгляд. Почему-то от этого взгляда скручивает все внутри. Потому что это тот самый взгляд Граймса. Как тогда, в день, когда они увидели Джудит в руках Тая.

Счастливый до усрачки. Непонимающий, как это вышло, что она жива.

– Что? – повторяет он, но Рик только открывает рот и закрывает его снова. И смотрит на него. А потом Дэрил находит причину этого странного поведения, вспоминая бутылки внизу. Никакого секрета тут нет. Рик просто бухой. И все. Точка.