Дозором проехал на велосипеде сторож в форменной фуражке, мигая фонариком и тренькая звонком.

Звери на его пути поспешно убирали свои конечности в тесные загоны и клетки.

Труднее всех пришлось жирафу. Голова застряла меж прутьев. Наконец — хлоп! — он продёрнул её к себе и, подламываясь на тонких ногах, встал. Сонно покачиваясь, вновь начал оседать, весь складываясь и ужимаясь.

В конце концов он стал укладывать шею петлями наподобие пружины. И всё продолжал сжиматься калачиком.

Жираф становился меньше, меньше, меньше…

И вскоре превратился в совсем маленького жирафика. Облегчённо вздохнув, он заснул себе спокойно в просторной теперь загородке.

Изумлённый лев, недоверчиво глядя на превращения своего соседа, тоже начал сжиматься, втягивая гривастую голову в плечи и поджимая лапы под брюхо.

Ещё, ещё, ещё! И нате вам — также превратился в маленького льва.

Оттопырив широченное ухо и приоткрыв большой любопытный глаз, смотрел на всё это великан слон.

Да и белый медведь — дремлет, дремлет, а всё-ё видит!..

Утром служители и ранние посетители зоопарка, раскрыв рты, круглые, как луна, ошеломлённо глядели на изменившихся зверей.

Маленькие жираф, лев, слон — ну, словно маленькие, — весело бегали по своим большим теперь владениям.

А белый медведь-малютка лихо нырял в бетонный бассейн и самозабвенно мерил его сажёнками.

Раскрытые рты людей превратились в полумесяцы улыбок. Смех, ликованье, аплодисменты!

Прошло время…

Гонит, кружит ветер в небе жёлтый осенний лист. Вертясь, он опустился и накрыл, словно крышей, всё пристанище малюсенького льва, который опять, как когда-то, монотонно расхаживал, изогнувшись всем телом, внутри своей клеточки.

И жирафик, и слоник, и крохотный медведь — все звери снова находились в тесных загончиках. А стены новых здоровенных домов, наступая, уже захватили почти всю прежнюю территорию зоопарка.

А может ли быть другой конец этой грустной истории? Что ж остаётся зверям?.. Уменьшаться дальше и дальше?!

Мне приснился жуткий сон.

Лабораторный столик, стоящий на пятачке бетонного дворика. Тянется очередь посетителей. Они поочерёдно смотрят в глазок большого микроскопа на… зоопарк. А там — самые разные звери, и каждый — за своей загородочкой.

Мальчик в больших очках сидел за письменным столом и сосредоточенно ремонтировал игрушечную машину — открытый заводной вездеход. Поглядывая на схему, он ловко орудовал отвёрткой.

Перед ним на стене среди фотографий гоночных автомобилей и ракет выделялся плакат Аэрофлота: длинные острия пальмовых листьев указывали в небе международные маршруты авиалиний, а под пальмой лежал огромный крокодил и глазел вверх на белый реактивный самолетик.

Вокруг Мальчика по всему полу, взмывая на эстакады, с треском носились заводные машины. А на экране телевизора лихо гоняли мотоциклисты.

За окном на подоконнике суматошно чирикали по-весеннему бархатно-серые воробьи.

Покосившись на птиц, Мальчик шагнул к окну и резко захлопнул форточку — птицы улетели, надоедливое чириканье исчезло.

Вернувшись к столу, Мальчик тщательно прикрепил на вездеходе мигалку, а затем сгрёб в коробку автонабора «Сделай сам» оставшиеся ненужные детали.

Да, серьёзный он был человек.

С важным учёным видом Мальчик, в куртке на молниях и с большим ранцем за плечами, вышел из квартиры.

Деловито надавил кнопку лифта. Донёсся гул поднимающейся кабины.

Створки дверей лифта, с цифрой «9», раздвинулись, он вошёл внутрь и нажал кнопку первого этажа. Кабина поехала вниз. И вдруг, скрежетнув, застряла между этажами.

Он нажал на кнопку «Вызов диспетчера». Казённый голос пробубнил что-то невнятное.

Мальчик начал нажимать разные кнопки. На панели было десять этажных кнопок, и самая верхняя, десятая, — перечёркнута белой краской, потому что дом был девяти этажный.

Кабина наконец-то снова поехала вниз.

Из подъездов дома выскакивали ребята с портфелями и бежали через двор. И Мальчик появился из своего подъезда. Он не спешил, у него всё было рассчитано по минутам. Даже всякие непредвиденные задержки предусмотрены.