— Сын языкастый весь в тебя.

— У тебя были варианты от кого иметь детей, но ребенка ты сделал мне. Пошла я, Влад. Найди приличную женщину и остановись уже. Не девочку-вертихвостку, а постарше, чтоб понимала тебя.

— Эх, Надя.

Каждый пошел в свое отделение.

***

— Наташа, как дела в школе? Ты говорила, что хочешь перевестись в другой класс. Что решила? Давай займусь, пока не поздно.

— Смысл?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю, папа. Все люди везде одинаковые, и придурков в новом классе будет еще больше.

— Твой вариант?

— Остаюсь и пытаюсь плыть против течения. Это же как в задаче по математике. Ответ зависит от условия, а если мы меняем исходные данные, то и результат иной.

— Какие данные у тебя изменились?

— Социальный статус. Раньше я была дочерью ведущего архитектора и моя классная обращалась к маме только «красавица моя», а кто я теперь?

— Дочь инвалида да еще и без матери.

— Да, папа, только не обижайся. Для меня ты все равно отец. Но они уже смотрят по-другому, и им плевать, что сегодняшний инвалид и вчерашний ведущий архитектор — одно и то же лицо, что человек остался человеком. Теперь я намного ниже своих соплеменников по социальной лестнице, и классная их поддерживает, раздувая проблему.

— Я схожу в школу.

— Нет. Я не хочу, я сама. Я просто вчера струсила малость, потому что подружки отвернулись, потому что я им теперь не ровня. А все иначе, это они мне не ровня.

— Ух ты, и кто такой умный тебя так просветил?

— Хороший вопрос! У нас в классе новенький!

Ее глаза зажглись внутренним огнем, она расцвела и преобразилась.

— Вот как? Понравился? Кто, откуда?

— Сын профессора Агеева. Папуль, Машка его так и представила. Нет, ну, ты прикинь. «Познакомьтесь, — говорит, — это Илья Агеев. Сын профессора». А Илья ей в ответ: «Моя мама хирург, кстати, очень хороший хирург! Хоть и не профессор». Машка покраснела и в ответ: «Ты садись с Юленькой, она у нас отличница». А он прошел и сел со мной. Только спросил, занято или нет.

— Да, интересный парень. И внешне удался, — Владимир наблюдал за счастливым выражением лица дочери.

— Ты тоже находишь, что интересный?

— Да, конечно.

— Во-от! А меня никто не дразнил и не цеплял, девчонки только злились и шушукались, а он со мной на всех предметах сидел. Только потом спросил, как у меня дела с математикой. Просил помочь, если не справится.

— Ты, помочь с математикой?!

— Да, папуль. Ну, он же не знает, что я без тебя никуда.

— И что делать будешь?

— Ты ему поможешь? Мы могли бы приходить после школы. Папочка, пожалуйста, ну что тебе стоит!

— Я подумаю, хорошо?

— Думай! Я тебя очень прошу. Он нравится мне.

— Рано нравится! Но с другой стороны, я обязан его матери…

— Да, может, и встретишься с ней. Пап, если бы у тебя было две руки, ты бы давно уже с ней встречался, ведь так?

— Не знаю. Если бы она захотела со мной встречаться, то, наверное, встречались бы. Бы мешает.

— Глупость твоя мешает и твоя низкая самооценка.

— Что ты там об отце говоришь?!

— Правду, папочка, правду! У тебя уже две папки ее портретов, я же вижу. Я сначала не хотела тебя никому отдавать, а теперь не знаю…

— Глупая ты еще, Наташка.

— Нет, я не глупая, может, наивная. Так ты поможешь с математикой Илье?

— Если есть необходимость…

========== Часть 15 ==========

— Надежда, неужели Вам не стыдно, вы зло и упорно не готовитесь к моим занятиям.

— Простите…

— А что-то еще кроме «простите» Я услышу?

— Если вы мне дадите час, я выучу и сдам.

— Хорошо, Вы останетесь в моем кабинете и будете учить. А я пока пройду в отделение, у меня там работа есть.

Она осталась в кабинете одна, с раскрытой книгой. Было жутко любопытно, потому стала разглядывать все, что находилось здесь. На его столе была брошена ручка — паркер. «А он любит роскошь», — подумалось ей. На полке стояла его фотография с пожилой женщиной, видимо, с матерью. На стене в рамках висели сертификаты о прохождении тех или иных специализаций и повышений квалификации.

Вообще молодой профессор Агеев был притчей во языцех. Все девочки, буквально все как одна старались ему понравиться. Он был молод для профессорского звания, достаточно хорош внешне, безумно обаятелен и умен. Все, кроме Нади. Она скептически относилась к романам, особенно с преподавателями, и в мединститут пошла учиться, а не отношения заводить. Сначала карьера.

К тому же она была обладателем скверного характера и достаточно никакой внешности. В этом она была уверена. Ей не доставало женской хитрости и кокетства. Она шла напролом. Говорила, что думает, да и думала именно то, что говорила, и ничего больше.