–– Ничего, я ещё найду и «расколдую» его. Я сам должен его убить, отомстить за жизнь нашу с отцом поломанную, за ребёночка, который у мамы должен был родиться.

–– Представляешь, – обратился как-то Антон к Лёше, – с меня одна чеченка обещание взяла…

–– С тебя? Ты же, вроде, сюда приехал, чтобы убивать их, а не обещания выполнять.

–– А ты дослушай. Взяла она с меня обещание, что я русского одного из плена вытащу.

–– Её звали Айнур иона просила тебя найти Мишу Ремизова?

–– Так это правда? Много чего она мне рассказала, а я почему-то не поверил. А ты откуда об этом знаешь?

–– Андрей Стоянов рассказал.

–– А ты со мной почему не поделился этой новостью?

–– Потому что это ты болтун, а не я. А ты где её встретил?

–– Недалеко отсюда. Помнишь день, когда я с задания злой вернулся, потому что не удалось ни одного чеченца убить, так как они все уже ушли?

–– Помню. Ты ещё собирался мирных жителей перебить.

–– Пошел я в их деревню, её встретил, говорил ей что-то. Потом она ушла, а я решил проследить за ней. Вывела она меня к домику, а в нём – маленький ребёнок.

–– Чей?

–– Её… и Мишин.

–– У них есть ребёнок? А почему здесь ничего об этом не говорят?

–– Так малышу всего месяц отроду, поэтому здесь никто об этом не знает. И странное дело – ребёнок абсолютно белый. Ты когда-нибудь видел чеченца-блондина с голубыми глазами?

–– Нет.

–– А я видел.

–– А может, это не её ребёнок?

–– Её, она грудью его кормила. Надо будет как-нибудь раздобыть Мишину фотографию, чтобы сравнить.

–– А почему она именно тебе всё рассказала?

–– Ей нужно было выговориться перед кем-нибудь. Ну не перед чеченцем же! Я обещал ей найти Мишку, и я это обещание выполню!

====== Глава 16 ======

Прошло 2 месяца. Был конец сентября, Айнур, сидя в домике, укачивала малыша, приговаривая:

–– Ну вот, Саша (сама с собой или обращаясь к младенцу, она звала его только на русский манер), уже год, как у меня с твоим папой любовь началась. А что я видела за это год? Только 3 месяца мы счастливы были, а потом пропал твой папка. Увижу ли я его когда-нибудь ещё?

К ней заглянула Байсари.

–– Ну и долго ты будешь ребёнка от своей матери прятать? Обрезание-то давно надо было провести.

–– Нет. Вот вернётся его отец, тогда и решим, что делать.

–– А вернётся ли он вообще? Может, его и в живых давно нет.

–– Бабушка, ты ведь колдунья, а значит, всё знаешь, где, что и когда на Земле делается.

–– Ну-у… мои возможности не безграничны. К тому же, вне пределов моего жилища я теряю свою силу.

–– Почему?

–– Потому что это не я колдунья, а дом – колдун.

–– Как такое может быть?

–– Когда умирала его прежняя хозяйка, она передала ему свою силу с тем, чтобы он наградил этой силой новую жиличку Новой оказалась я.

–– А давно ты там живешь?

–– Пять лет.

–– Всего-то? А я думала, лет сто.

–– И ты туда же! Всё норовите меня двухсотлетней старушкой назвать.

–– Какой старушкой? Кто тебя так обозвал?

–– Отец твой. И ещё добавил: «старая карга». А ведь я даже моложе твоей матери.

–– Не может быть!

–– Однако это так. Почему я так выгляжу. Горе меня состарило. А ведь я была очень красива в молодости. Твой отец, увидев недавно, не узнал меня, хотя раньше очень сильно любил.

–– Правда? Расскажите.

–– Только деду твоему я совсем не нравилась.

–– Почему?

–– Бесприданница, ни кола ни двора. Махмуд хоть и любил меня, а слово отцу поперёк сказать не мог. Это сейчас у него крутой характер, а раньше… Да что говорить-то! А потом зима пришла суровая, невеста Махмудова заболела воспалением лёгких и умерла. Но и тогда Махмуду не разрешили на мне жениться, нашли другую невесту, мать твою. Обозвала я тогда Махмуда тряпкой безвольной и уехала из аула. В городе встретила человека, он влюбился в меня с первого взгляда. Замуж меня позвал, а я согласилась, но согласила от безысходности. Прожили мы вместе 5 лет, дочка у нас родилась. Муж мой с лошади упал, головой прямо на камни. Осталась я вдовой с 5-летним ребёнком на руках, одна её воспитывала. А когда она выросла, Дэрген её заприметил. Надругался он над моей девочкой. Не могла она перенести такого позора, всё молила Аллаха о смерти, часто стояла у края пропасти. Я постоянно её оттуда уводила. А потом, когда выяснилось, что она беременна, ещё хуже стало. Говорила: «кончилась моя жизнь», «жить не хочу». Однажды, – Байсари вдруг вздрогнула и заплакала, – я её из петли вытащила. Стала ругать: «Что ты делаешь? Ты же не только себя, но и ребёнка убиваешь». А ребёнок этот все соки из неё выпил. Я тогда ещё не была «колдуньей», не могла передать ей силы, как сделала с тобой, когда ты рожала. Она родила мёртвого ребёнка, и после этого уже ничто не держало её на этой земле, и моя девочка руки на себя наложила. Все страдания, что принёс нам Дэрген вмиг состарили меня. Я хотела убить его, да разве этого изверга достанешь! Тогда я вернулась, неузнанная, в аул и поселилась в «колдовском» доме.

–– Бабушка, бабушка… То есть, я хотела сказать…

–– Не надо, все привыкли видеть во мне старуху. Пусть так и будет. Хотела я уничтожить Дэргена, но разве мне с ним тягаться, если даже целый русский полк поймать его не может. Всё, что угодно сделаю для человека, который мне весть о его смерти принесёт!

–– А ведь Дэрген ко мне сватался.

–– Как сватался? Когда?

–– Где-то в середине июля ночью к нам заявился. Собак наших перерезал. Припёрся в дом, говорит: «Хочу, Махмуд, дочь твою в жены взять». Отец отвечает: «Фарид (я тогда впервые имя его настоящее услышала), уходи. Мы тебя не видели, тебя здесь не было». «Что, Махмуд, хвост поджал? – продолжает Дэрген. – Раньше ты бойчее был». «Уходи! – крикнул тогда отец. – Не то убью!» «А это мы ещё посмотрим, кто кого убьёт. Вот вам подарочек от меня. – и ногу отцу прострелил. – Живите пока. Но только до зимы. К зиме этот дом моим будет. Моим и моей жены Айнур» – и ушел. До зимы срок нам дал. Только бы к этому времени Миша вернулся!