В кабинете повисла гнетущая тишина. Снейп медленно поднялся со своего места, обогнул стол и подошел к ней, неотрывно глядя на нее. Взгляд его не обещал ничего доброго.

– Нарываетесь, Беркович? – прошипел он, остановившись в каком-нибудь полуметре от нее.

Диана, задрав голову (он был намного выше нее), бестрепетно встретила его взгляд, мгновенно выставив блок. Он хочет ее запугать – ну, что же, пусть попробует, ей не впервой играть с ним в «гляделки».

Так прошло примерно полминуты. Внезапно она почувствовала нарастающую тяжесть в голове, переходящую в сильную боль, к которой присоединилось весьма отчетливое ощущение, что кто-то пытается вломиться к ней в сознание. Она усилила блок, но уже знала точно, что надолго ее не хватит. Черные глаза затягивали, словно глубокий бездонный колодец – немного жутко и одновременно хочется нагнуться через край пониже, чтобы рассмотреть, что же там такое, и даже уже не страшно провалиться вниз и лететь, лететь, словно Алиса в кроличью нору…

«Держись, мать твою!»

И внезапно все кончилось. Перед ее глазами сейчас находилось нечто похожее на сводчатый каменный потолок, затылок болел. Прошло еще несколько мгновений, прежде чем она поняла, что потеряла сознание, упала и теперь валяется на полу. Она с трудом приподнялась на локтях, тут же чьи-то сильные руки рывком подняли ее, и она увидела перед собой мрачное лицо Снейпа.

Он усадил ее на стул и, взяв двумя пальцами за подбородок, заставил снова посмотреть себе в глаза.

– Еще раз так сделаете, – произнес он очень тихо и спокойно, как говорил всегда, когда был по-настоящему взбешен, – и откат будет такой, что запомните на всю жизнь, а этот обморок покажется вам милым недомоганием!

Исключительно из вредности и нежелания показать свой испуг она заставила себя выдержать его взгляд, хотя ей как никогда было сейчас не по себе. Отдернув пальцы от ее подбородка, Снейп круто развернулся и решительно направился вглубь кабинета.

– Можете идти, – раздался оттуда его голос. – И подумайте на досуге о том, что бывает, когда лезешь туда, куда не приглашают. С вашей привычкой совать нос куда попало исключительно научного интереса ради вам самое место на Гриффиндоре, но никак не среди «змей».

«Только Снейп может так изящно назвать тебя набитой дурой, – подумала Диана, выходя из кабинета. – Для него слова «Гриффиндор» и «кретин» – синонимы!»

Когда в очередной раз Дамблдор вызвал Снейпа для разговора, тот даже обрадовался – пришло время намекнуть этому манипулятору, что уроками с Беркович он сыт по горло. Директор как-то сам выразил желание понаблюдать за этой оторвой, вот пусть теперь и контролирует каждый ее шаг, а с него хватит. В конце концов, он свое дело сделал – обучил ее окклюменции и даже тому, чему и не собирался учить, так что это не должно будет выглядеть как дезертирство.

Сначала Дамблдор засыпал его вопросами, касающимися непосредственно учебы и предстоящих экзаменов, затем коснулся недавней стычки гриффиндорцев со слизеринцами, когда обе квиддичные команды не поделили поле для тренировки и начали выяснять отношения прямо в воздухе, старательно сбрасывая противников с метел. Снейп, по привычке ссылаясь на непроходимую гриффиндорскую глупость, помноженную на страсть находить приключения на известные части тела, не мог все же отрицать того, что инициаторами конфликта на сей раз выступили студенты именно его факультета.

Только он собрался перейти непосредственно к вопросу с занятиями с Беркович, как Дамблдор спросил:

– Как успехи у мисс Беркович с окклюменцией? – Замечательно! – Снейп постарался вложить в это слово максимум сарказма. – В каком смысле? – не понял директор. – В прямом. Вы оказались правы – у девчонки действительно очень сильные способности к ментальной магии. Настолько сильные, что на последнем занятии она попыталась применить легиллименцию ко мне, и если бы не мои навыки, ей бы это великолепно удалось!

Дамблдор довольно усмехнулся в бороду и, поигрывая палочкой, снова задал вопрос:

– А как насчет ее шансов поступить в Аврорат? – Она поступит, – уверенно сказал Снейп. – Высшие баллы на ТРИТОНах ей обеспечены, я уверен. И с психической устойчивостью у нее все в порядке. Упрямая, самоуверенная, с отличной реакцией, при этом неплохо контролирует эмоции. Думаю, моя помощь ей в настоящее время не требуется. – Так странно слышать от тебя столько похвал в адрес студентки, Северус, – Дамблдор добродушно рассмеялся. – Ты настолько хочешь от нее избавиться? – У меня просто и без нее дел по горло, – пробурчал Снейп, недовольный тем, что Дамблдор снова, как всегда, понял его лучше, чем хотелось бы. – Отлично. Тогда, думаю, ваши занятия следует прекратить. И постарайся поменьше назначать ей отработки в своем кабинете. – Альбус, я не собираюсь закрывать глаза на проделки ваших любимчиков, в число коих каким-то образом попала и мисс Беркович, – процедил Снейп. – Если она заслужит наказания, она будет отрабатывать наравне со всеми, будь она хоть сто раз старостой и отличницей! – Тогда найди ей работу где-нибудь в другом месте. Есть Больничное крыло, есть оранжереи, есть профессор Кеттлберн с его магическим зверинцем. Главное, чтобы возле твоего кабинета ее больше не видели. Тон Дамблдора был довольно дружелюбным, он скорее рекомендовал, чем настаивал, но Снейп уже научился разбираться в тонкостях интонаций директора – за внешне мягкой формой на этот раз крылся приказ. – Как это понимать?

Дамблдор отошел к окну, словно не желая смотреть Снейпу в глаза.

– Просто родителям некоторых студентов не нравится то, что ты выделяешь ее из числа других, занимаясь с ней индивидуально так часто. – А причем тут отработки? – Северус, просто сделай, как я прошу, – устало произнес Дамблдор, ясно давая понять, что объяснений мотивам этой просьбы пока не будет. – Как скажете. В конце концов, мне же лучше, – недовольно, но в душе радуясь, что все так легко разрешилось, проворчал Снейп.