Она хотела просить его. Сердце ее колотилось часто-часто, уста не повиновались.

– Вот я перед тобою. Жизнь моя принадлежит тебе. – Ка-Нейт замолкла: слабый голос ее погибал, не достигая бога.

– Приди ко мне, мой господин!

Она не могла говорить дальше.

Она пришла просить, чтобы сердце великого ясновидца обратилось к ней!

Как она скажет, если ее голос долетит до ит нечер* дома Амона, которые подчинены ему?

Она простерлась ничком. Может, так ее мольба, сказанная в сердце, будет услышана Амоном!

“Приди ко мне, мой господин! Пусть сердце твоего первого хему* обратится ко мне! Я хочу увидеть его, я хочу обнять его моими руками!” – Девушка рдела, внутренне облекая в слова до того неясные мысли.

– Приди ко мне, Неб-Амон, прекрасный!

Забывшись, Ка-Нейт сказала последние слова вслух. В испуге она вскочила с земли. О Амон, царь богов, о золотая Хатхор! Затворите их уши!

На непослушных ногах она пошла к выходу из храма. Прямо напротив нее стоял жрец; он бесстрастно смотрел на девушку. Двое служителей стояли чуть в стороне и беседовали.

Ка-Нейт прошла через ворота, не помня себя. О Амон, пусть он узнает! О Амон, не допусти, чтобы они узнали!

Она прошла дорогою, охраняемой сфинксами, до места, где вступила на нее. Там начиналась дорога, проложенная вдоль реки, которой девушка пришла к храму.

Потянулись прекрасные дома знати. Манящие плодовые сады. Широкие прогулочные дороги. Попадались редкие прохожие – чинные, хорошо одетые писцы и управители; озабоченные слуги, посланные с поручениями.

Она шла, не видя этого, вся поглощенная одною мыслью. “Приди ко мне, Неб-Амон, подобного которому не видели!”

– Приди ко мне, мой господин! – сказала она вслух.

Вдруг сзади раздался конский топот и стук колес. Дробот, все громче! Он накатил…

Ка-Нейт в страхе взвизгнула и отскочила. Она упала, не удержав равновесия; ее обдало поднятой дорожной пылью.

Возница изо всех сил натянул поводья. Гладкие гнедые кони встали на дыбы, потом опустились на передние копыта и загарцевали на месте. Колесница остановилась.

Ка-Нейт подняла глаза.

Резкие слова замерли на устах возницы.

Ка-Нейт поднялась, отряхнув с платья пыль, неотрывно глядя своими большими глазами на великого ясновидца.

На плечах его была шкура пантеры, в руке хлыст с позолоченной рукоятью. На шее единственное ожерелье – великий жрец, как и приличествовало, не носил многих украшений.

– Благодарение Амону, - медленно произнес Неб-Амон. – Я мог раздавить тебя.

Я иду из храма Амона, - вдруг вырвалось у девушки.

На губах верховного жреца показалась улыбка.

– О чем же ты молила величество этого бога?

Лицо Ка-Нейт залил горячий румянец.

Он усмехнулся, словно ему по сердцу пришлось ее смущение.

– Уповай.
– Он улыбался покровительственно и благосклонно. – Царь богов исполняет желания взывающих к нему.

Неб-Амон хлестнул лошадей; кони прянули и помчали, и скоро колесница исчезла из виду.

Ка-Нейт глядела ему вслед.

– Уповаю, - прошептала она.

Девушка не помнила, как добралась до дому. Встретившая ее Мерит-Хатхор воскликнула:

– Что случилось, госпожа? Твое лицо…

Ка-Нейт не могла выговорить ни слова.

Тут женщина поняла. Взгляд ее просветлел. Удалось! Пути госпожи и великого ясновидца пересеклись!

Она заглянула в лицо госпожи и полуутвердительно-полувопросительно произнесла:

– Он?

Девушка только кивнула.

– Он говорил с тобою?

– Да, - выдохнула Ка-Нейт.

– Что он сказал тебе?

Девушка закрыла глаза.

“Уповай,” – повторила она. Губы ее улыбались. – “Царь богов внемлет тебе”.

Ка-Нейт не сознавала, что переиначила слова великого жреца.

***

Семья ужинала, как было принято, сидя раздельно, каждый за своим столиком. Глава семейства и его жена занимали деревянные кресла; дочь сидела на кожаной подушке. Появилась уже вторая перемена блюд; Ка-Нейт только разломила хлеб.

– Отчего ты не ешь? – спросила мать.

– Я не голодна, - ответила Ка-Нейт.

Она не могла есть, слишком полная этим днем.

– Сыта тем, что напророчили в храме? – спросил Джедефптах, улыбаясь немного сердито.

Ка-Нейт подняла на него свои глаза.